А у Эдриана никакого обручального кольца не было – он никогда его не носил.
Зала разразилась торжественными аплодисментами и веселым подобострастным смехом.
Да, в Серинити в среде аристократов существовал такой древний обычай, когда мужчина, желая развестись с женой, просто три раза повторял эту фразу, но этот способ развода считался устаревшим и слишком унизительным для женщины, так как крест-накрест перечеркивал ее судьбу.
Это означало, что она больше ни на что не пригодна. Она лишалась титула и больше никогда не могла официально выйти замуж.
Меня бросили…
Так жестко.
Словно порванную тряпку. Несуразную бибабо – маленькую смешную куклу, состоящую из головы и платья в виде перчатки. Кукольные театры с бибабошками частенько раньше заезжали к нам на ферму, и мы хохотали на выкрутасами куколок, которых артисты надевали прямо себе на руку и выделаывали всякие забавные штуки.
И вот теперь я сама стала такой куклой, одной-единственной куклой в театре, о существовании которого даже не подозревала.
Теперь я понимала, что они всегда смеялись надо мной.
Смеялись исподтишка, и с такой изощренной издевкой, словно я была не человеком, а изысканным развлечением, умело сервированным Эдрианом для них и поданным им на десерт.
А ведь я даже подумать о таком не могла.
Наоборот, считала всех здесь такими добрыми… Такими же добрыми, как мои друзья с фермы.
Но сейчас, сверкая белозубыми оскалами, аристократы открыто в голос хохотали над нелепой деревенской девушкой из Паперрино, которая поверила в то, что она может быть Звездой Империи Серинити и женой блестящего Алого генерала.
В этот момент мою правую руку пронзила боль.
Такая острая, что я вскрикнула – словно к коже приложили раскаленное тавро.
Эта физическая боль не могла заглушить того мучительного раздирающего на клочки чувства, для которого слово «боль» было слишком слабым определением, и которое я испытывала сейчас внутри себя.
Я зашипела и поняла, что рука залита чернилами.
Это была татуировка, похожая на черную перчатку без пальцев. На всей тыльной стороне моей ладони появился череп, который захватывал так же и запястье.
Жуткий, пугающий черный череп, похожий на оскал чумного.
С ужасом подняла руку на уровень глаз и поняла, что изображение меняется. Череп очень медленно расплывался – чернильные капли прямо на глазах начали стекать к кончикам моих пальцев.