А потом Вергилий нашёл тот самый одинокий фонарь, просигналивший
ему в ночи. Три длинных сигнала, три коротких. Тайный шифр убийц на
всех континентах. Это означало, что охота начинается. Затем фонарь
отбил имя первой жертвы на его родном языке, на котором он говорил
в детстве ещё до объединения континентов.
И Вергилий начал убивать.
За двенадцать лун он убил две сотни преступников. И красных, и
чёрных, и серых, и синих. Он резал, душил, топил, давил. Делал всё
быстро и незаметно, не оставлял следов, не оставлял улик, не
оставлял вопросов. И сам вопросов не задавал, устраняя бедолаг,
которые чем-то не угодили людям, отправившим сюда самого
Вергилия.
За двенадцать лун он стал оборотнем, который днём молчаливо и
послушно сносил издевательства и побои от других заключённых,
убегал и прятался от полчища киборгов, что преследовали заключённых
буквально везде и всегда, избивая, калеча и, конечно, унижая. А
ночью бедолага в сером костюме сам становился киборгом-убийцей,
незаметным и неуловимым, таким же опасным, таким же
непредсказуемым.
За двенадцать лун он ни разу не ошибся, не упустил ни одной
жертвы, не допустил ни одной ошибки. Но сегодня…
Сегодня он был зол и недоволен.
Ему так и не объяснили, кто такой Ж.
Из-за этой неопределённости (она здорово выбивала из колеи)
ночью он успел убить только Ссыкуна, решившего вдруг спать не в
каморке за актовым залом, а в норе с синими наркоманами. Больше
того, Вергилий убил Ссыкуна при свидетеле, милом добродушном
старичке, травившем весёлые бородатые анекдоты по утрам. Старичка
Вергилий тоже убил. Нельзя оставлять свидетелей, какими бы милыми и
безобидными они ни казались.
А уже когда рассвело самого Вергилия чуть не убил Альфач в
чёрном комбезе. У Альфача в полнолуние всегда случалось обострение,
из-за которого он бродил по городу с безумным лицом, цеплял
случайных жертв и грозил перегрызть горло. Чаще Альфача держали в
полнолуние взаперти свои же чёрные комбезы. Но сегодня здоровяк
бешеным псом выскочил из подворотни за спиной у Вергилия, схватил
за шиворот, злобно рявкнул:
— Убью, тварь!
И повалил на землю.
— Эй, — с трудом пропыхтел Вергилий, — послушай…
Он увернулся от одного удара, от второго.
— Лекарства… я знаю, где их найти…
Закрылся рукой от третьего удара.
— Те самые лекарства, которые… голоса… прогоняют.