— Надеюсь, они не мучились, —
проговорила после молчаливого недолгого созерцания улицы сквозь
незаделанные щели между матрасом и оконной рамой. И Артём почему-то
понял, что речь идет о ее родителях. Встал, как был, подошел сзади
и заключил в объятия. Света развернулась в кольце его рук, обняла в
ответ:
— Ну так что, муж, какое решение ты
принял? Мы остаемся или уходим?
Ответить он не успел — в дверь снова
постучали. Появилась мини-процессия: Миха с виноватой физиономией,
подталкивающий перед собой невысокую черноволосую девушку, по виду
вчерашнюю школьницу, одетую в уже несвежее короткое платьице с
открытыми плечами. На ногах красовались старые домашние тапочки,
протертые над большим пальцем правой ноги, явно ей большие. Девушка
шла, чуть сгорбатившись, обнимая себя под локти скрещенными руками,
уставившись в пол.
— Здрасте, — не поднимая головы, еле
слышно выговорила гостья.
— Это Таня. А это Артём и его жена
Света. Свет, Артём говорит, у тебя найдется что-нибудь запасное,
Танюху приодеть? И, может, на ноги что-то, а то у нее та-а-кие
шпильки.
Светка перевела вопросительный
взгляд на мужа.
— Блин, Светик, не успел тебе
сказать...
— Понятно, — перебила супруга, —
так, Танюша, проходи, а вы, мужики, — брысь на кухню и посидите
там. Артём, можешь пока чаю нам всем сделать.
— Ну что думаешь? — понизив голос,
спросил Артём, когда за ними закрылась выжившая в катаклизме
кухонная дверь.
— А чего тут думать? Это же не вещь.
У меня пока поживет, а там видно будет.
Примерка затянулась, чай пришлось
подогревать заново. Наконец все четверо собрались за
восстановленным кухонным столом. Таня красовалась в немного
великоватой футболке с диснеевским зайцем на груди. Розовые
девчачьи брючки, название которых Артём так и не вспомнил, пришлись
почти впору, только снизу понадобилось подвернуть. Пакет со стопкой
других даров ждал в прихожей. Пожертвовала Светка и одни кроссовки,
тоже слегка свободные.
— Велики не малы, — заявил Артём, —
тебе в них не бегать.
— Раньше бегала, — погрустнела
девушка, — я же легкой атлетикой занималась, даже за институт
выступала.
— А, — протянул хозяин дома, —
то-то, я вижу, ноги тренированные.
— Так, муж, — притворно нахмурилась
Светлана, — ты что это чужие ноги разглядываешь? Миша, чего
молчишь?
Мишаня тоже был не в своей тарелке,
потому как отделался неопределенными звуками, видимо, должными
выражать согласие с хозяйкой.