— А еще
есть древнейшая профессия, — однажды буркнул я, когда меня достали
эти рассуждения. — Тоже можно дамам зарабатывать. Не выходя из
дома.
Миссис де
Туар осеклась, оглянулась на детей (нет, они далеко были, я же не
дурак такие высказывания при детях делать), но с тех пор как-то
остерегалась мне противоречить, когда я агитировал наших девочек за
освоение профессий телеграфисток или машинисток. Потому что в
местах подальше от нас на запад, где-нибудь в Колорадо или Неваде,
небрезгливая дама могла заработать много больше, чем
среднестатистический мужчина, незатейливо добывающий из земли
серебро или золото. Много, много больше. Правда, и спивались такие
дамы гораздо быстрее мужчин, поэтому и разбогатевших на Западе
женщин было гораздо меньше, чем выбившихся в миллионеры
старателей.
Надо ли
говорить, что такой профессии мы нашим девочкам не желали. Нет уж,
пусть ходят в школу и учатся чему-нибудь путному, а я буду
отстегивать свои небогатые сбережения на платья и тетрадки для
Эмили, раз уж оказался такой жалостливой тряпкой.
Итак, что
там у нас сегодня за проблемы? Платье, передник,
туфли?..
— Ваш
велосипед! — с содроганием в голосе заявила миссис де Туар. — Вы
сказали, что девочки могут на нем кататься.
— Ну да, —
не понял я проблему. — Конечно, могут.
— Это
совершенно неприемлемо! — выдохнула миссис де Туар. — Слава богу,
они догадались кататься не на улице, а на нашем дворе, но это
совершенно недопустимое занятие! Девочки!
— И? — все
еще не понял я.
— Поднимают
ноги самым неприличным образом! Когда садятся! Когда едут! Это
какой-то канкан, а не игрушка для девочек.
— А вы
видали канкан? — спросил я с интересом.
— Нет! Но
мне рассказывали, какая это непристойность!
Я вот
канкан видал. И тот, который танцуют длинноногие практически
неодетые танцовщицы будущего, и тот, который танцуют сейчас: в
юбках, из-под которых при смелом замахе ноги видно дай бог немножко
кружевных дамских подштанников длиной по колено. Мы с Фицджеральдом
ходили посмотреть на это жутко непристойное действо, когда в
Канзас-Сити гастролировала труппа «парижского балета». Зрелище
было, несмотря на подштанники, убогое, и «парижские балерины», как
предположил Фицджеральд, скорее всего, приехали из Парижа, штат
Миссисипи. Я же предполагал, что этот самый «Париж» — не больше не
меньше как бордель где-нибудь в Нью-Йорке, да и, надо признаться,
эта самая труппа очень сильно бордель на выезде и напоминала.
Покорить Канзас-сити искусством танца у нее не получилось, и она
откочевала куда-то в сторону Небраски, покорять строителей железной
дороги.