Штаны всей
округе, надо заметить, шились именно в нашем доме и именно силами
миссис де Туар. Джемми Макферсон, выкупив наш дом, устроил в бывшем
операционном зале магазин одежды, тканей и всякой прочей
галантереи, но денег на новую одежду в округе обычно не хватало,
так что тут же поместились рядом сэконд-хэнд, ателье и мастерская
по ремонту одежды — все силами миссис де Туар. От зари до зари эта
женщина что-то делала: шила, штопала, пришивала пуговицы, да еще и
по пансиону распорядиться успевала. Еды она, правда, не готовила,
все питались в столовой рядом, и стирку с глажкой мы отдавали Мэгги
Браун, но и помимо этого работы хватало. Понятное дело, одна
немолодая женщина такое хозяйство не потянула бы, но мы
подключались, если работы было много: девочки подрубали швы и
штопали, а я навострился раскраивать детские штаны и платьица из
старых отцовских брюк и материнских юбок... ну, выкройка — это тоже
чертеж, как оказалось. Джемми для ателье купил в кредит швейную
машинку, а доходы были грошовые, поэтому все существование ателье
пока было убыточным, но мы питали надежды на лучшую жизнь, особенно
если за эту лучшую жизнь мы сейчас сражались не в
одиночку.
Купив
машинку, Джемми завел привычку хоть раз в день приходить и
задумчиво смотреть на нее: ценное оборудование простаивало.
Разумеется, без машинки ателье было и вовсе не конкурентоспособным,
но однако то, что машинкой пользовались час-два в сутки, терзало
нашего домовладельца.
— Что
страдаешь? — Спросил я его однажды. — Купи денима, найми швею,
нашей рабочих штанов для техасских скотогонов — они не
залежатся.
— Вот и
взялся бы, — буркнул он неприветливо. Мысль между тем в его голове
явно укоренилась.
— У меня
денег нет.
— У тебе
никогда денег нет, — согласился он, задумчиво глядя на
приближающуюся от города почтовую карету. — Э, вроде
останавливается... Приехал кто?
В самом
деле, почтовая карета обычно притормаживала дальше, у парома через
речку Пото, а если вдруг останавливалась около салуна или около нас
— значит, высаживали пассажира или оставляли посылку. Вот и сегодня
карета остановилась перед нашим крыльцом, и кондуктор, обращаясь к
даме внутри кареты, провозгласил:
— Вот
Уайрхауз, мэм, как вам и нужно!
То, что наш
дом называют Уайрхауз — от слова wire, то есть проволока, я уже не
первый раз слыхал. Проволокой в наших краях называли телеграф.
Дорога, вдоль которой телеграф несколько лет назад уже пришел в
Форт-Смит из Миссури, тоже именовалась уже не Тропой осейджей,
Осейдж-трэйл (кто и когда на ней последний раз индейцев видал?), а
Уайр-роуд, Проволочной дорогой. Так что все логично: дом для
телеграфистов — Уайрхауз.