— Мистер Фицджеральд планирует заняться производством колючей
проволоки, сетки и соответствующих машин, — проинформировал меня
Барнетт. — Он полагает, что продать этого он сможет много. Очень
много. Так что через несколько месяцев, самое большее через год у
вас будут деньги для организации собственной лаборатории. Если вы,
разумеется, пожелаете ее организовать.
Переводя на более понятный язык, Барнетт сообщал, что деньги для
более или менее обеспеченной жизни у меня будут, и будут
сравнительно быстро. Однако для меня важны были не деньги. Ну то
есть денег-то хотелось, однако было ясное понимание, что
по-настоящему-то я деньги зарабатывать не умею. Вот Фицджеральд
умеет зарабатывать деньги, у него есть связи в деловом мире, есть
представление, как и что сейчас работает в американской
экономике... он, в конце концов, именно этому всю жизнь учился. А у
меня есть только туманные представления, как и что будет
развиваться в техническом плане в ближайшие полтораста лет... то
есть фактически я ничем не отличаюсь от любого фантаста-прожектёра,
каких много развелось здесь в США в последние десятилетия... ну, и
в Европе, наверное, тоже, только о Европе я вообще мало знаю.
Ну да, я могу что-нибудь изобрести... вернее, украсть у кого-то
идею и попробовать ее воспроизвести. Может быть, даже удачно
воспроизвести, как оно с пивной пробкой получилось. Но в
изобретательстве такой нюанс: идею придумать — это ничего не
значит. Идея может быть блестящей и гениальной, и может быть, ею
будут восхищаться грядущие поколения, как восхищаются идеями
Леонардо да Винчи... только грядущие поколения, восхищаясь,
забывают о том, что Леонардо, зарисовав идею, чаще всего и попыток
не делал сделать работоспособную модель, поэтому-то в его
шестнадцатом веке орнитоптеры в небе не летали, танки по полям не
ездили и подводные лодки не бороздили морских просторов. Придумать
идею мало, надо еще, что называется, внедрить ее в производство. И
вот на этой ступени я безнадежно останавливался: мне не было куда
внедрять идеи. Производства у меня не было, и если я сумел
запродать вентиляторы Джонсу и Шиллеру, то это не означает, что они
возьмутся делать пишущие машинки или велосипеды. Да даже если бы и
взялись — они не потянут. Их заводик — это, по сути, ремонтные
мастерские. Они могли браться за несложные изделия, изготавливать
единичные экземпляры или малые партии, но там, где надлежало бы
организовать серийное производство, они непременно провалятся.