Мне нужен был Фицджеральд, а Фицджеральду был нужен я. И
обособляться от Фицджеральда и его возможностей мне явно не стоило.
Экономическая самостоятельность — дело хорошее, но очень часто
необходимо сотрудничество, чтобы самостоятельность не превратилась
в самоизоляцию.
— Я полагаю, — сказал я, — совместная лаборатория — это хорошая
идея. Правда, мне не хотелось бы, чтобы эта лаборатория
превратилась в западню для меня...
— ...Или для меня, — улыбнулся Фицджеральд.
— Ну что вы! — ухмыльнулся я в ответ. — Вот уж никогда не
поверю, что мне по силам загнать в западню вас!
И в самом деле, в одиночку мне не имело смысла против него
тягаться — все равно что играть в покер с Саймоном Ванном. Но
Барнетт был рядом, и он влезал буквально в каждую запятую и кавычку
соглашения о новой лаборатории. Иной раз мелькала у меня мысль, что
Барнетт играет в этой покерной партии на стороне Фицджеральда, и
эти два шулера готовятся ободрать как липку лоха, то есть меня... и
тут я вспоминал, что с Барнеттом меня познакомил Дуглас, а уж в
Дугласе я не сомневался... по крайней мере, вот в такого рода делах
не сомневался.
Обсуждение соглашения мы закончили за полночь. Текст был
написан, но подписывать мы ничего не стали, решили собраться утром
и подписывать уже на свежую голову. Фицджеральд с Барнеттом
разошлись по своим комнатам, предложили и нам с Квинтой заночевать
в гостинице, но я собрался домой, у меня велосипед был с собой, а
извозчиков, понятное дело, в эту пору было уже не найти, так что
Квинта остался.
Миссис деТуар оставила поджидать меня Эмили, чтобы она отперла
мне дверь. Девочка задремала над книжкой, но от стука проснулась, и
я тут же погнал ее спать. И сам спать завалился.
Утром Фицджеральд должен был снова прислать за мной извозчика,
но я проснулся много раньше, успел позавтракать, посидел,
перечитывая то, что мы вчера наизобретали в соглашении о
лаборатории, а потом сел за машинку и отпечатал текст соглашения в
трех экземплярах. Положил листочки в картонную папку и собрался
сесть на велосипед, не дожидаясь извозчика, но тут прибыла почтовая
карета со стороны Миссури, и кондуктор выдал мне посылку.
Фицджеральд вчера что-то такое намекал: должно придти в ближайшие
дни, но в подробности не вдавался. Посылка была довольно объемной,
хотя и сравнительно легкой, и вскрыв упаковку, я обнаружил четыре
велосипедных колеса: два передних и два задних. С резиновыми
шинами! Все как я расписал когда-то (бог ты мой, это же совсем
недавно было!) в своем эскизе, отосланном Фицджеральду. И хотя
колеса эти не были идеальными — ну не могли быть идеальными самые
первые велосипедные колеса просто по определению! — в моих глазах
это был грандиозный прорыв.