Фицджеральд перевел взгляд на меня.
— Только что покинул военную службу и ищет работу, — объяснил я.
— Планировал сегодня поговорить с ним, когда вопрос с лабораторией
будет окончательно улажен.
— Это тот джентльмен, что спроектировал дрезину, — подсказал
Квинта.
— Хорошая штука, — похвалил Фицджеральд.
— Что это вы затеяли, господа? — поинтересовался Бивер,
устраиваясь за столом рядом со мной. Официант проворно вынес нам
завтрак, поймав взгляд Квинты.
— Мистер Миллер открывает изобретательскую лабораторию, —
объяснил Фицджеральд. — Вы как относитесь к его выдумкам?
Бивер оглянулся на меня:
— Он прогорит. Хотя поработать с ним было бы интересно.
— А если я буду обеспечивать тыл? — спросил Фицджеральд.
— На каких условиях вы предлагаете работу? — спросил Бивер.
Барнетт вынул из кармана стопку исписанных нервным почерком
листков:
— Вот у меня черновик... — он перелистнул страницы, отыскивая
раздел, касающийся условий работы персонала.
Я потянул поближе свою папку:
— Не слепитесь, — и положил перед ним машинописный текст.
— Пишущая машинка? — воскликнул Фицджеральд. — Уже работает?
— Да. Осталось немного поработать над пущей технологичностью и
придумать более эстетичный дизайн, но это уже мелочи.
— Велосипед вы оцениваете так же?
— В общих чертах да, — сказал я. — Нужно еще испытать, как
покажет себя в эксплуатации резина — но теперь, по крайней мере,
можно уверенно переводить велосипед из игрушки в средство
передвижения. Вы даже не представляете, как резиновые колеса влияют
на качество езды!
— Почему же, представляю, — возразил Фицджеральд. — Мы поставили
велосипедные колеса на легкий конный экипаж. Разница
ощущается...
В этот день мы подписали наконец соглашение о лаборатории, я
принял на работу Бивера, обсудили, какие варианты велосипедов стоит
разработать в первую очередь: Фицджеральд склонялся к грузовому
трехколесному, я доказывал, что лучше к обычному велосипеду цеплять
тележку... в общем, пошли уже вот такие рабочие моменты.
Я поднял вопрос об стандартизации и унификации — вопрос
немаловажный про конструировании в серийном производстве. Куда
проще производить много-много одинаковых деталей для разных
изделий, а не для каждого изделия изобретать что-то оригинальное. И
если в области резьбовых соединений в середине 19 века уже кое-что
начало налаживаться — в Штатах начал внедряться стандарт Селлерса
на резьбу, и этот стандарт применялся все шире, то со всем прочим в
смысле того, что я привык называть гостами, дело обстояло гораздо
хуже. У каждого производителя были свои собственные внутризаводские
стандарты — и это еще в лучшем случае.