Мать пожала плечами:
– Нет, это было бы слишком… Но волноваться я уже начала, ведь ты уже часа четыре как освободилась? Вот и думаю, куда это моя красавица пропала?
– Гуляла.
Женщина внимательно поглядела на свою взрослую дочь:
– Все об Алеше печалишься?
Дочь промолчала.
Да и что тут скажешь? Четыре недели не то время, которое излечит, поможет, заставит забыться.
Переодевшись, Вера заглянула на кухню:
– Что делаешь, мамуль?
– Да вот решаю, что приготовить на ужин: курицу или рыбу?
Вера, присев на краешек стула, пристально глянула на мать:
– Мам, хочу у тебя спросить…
Та, отложив тарелку, которую держала в руках, в сторону, вопросительно подняла на Веру глаза:
– Ну, спроси…
Дочь подложила ладошку под щеку и задумчиво глянула в окно:
– Вот интересно… Ты любила папу?
– Папу? – женщина изумленно округлила глаза, – да почему же любила? Я и теперь люблю. Он ведь у нас самый лучший. Вон, – она кивнула на букет цветов, стоящий в высокой вазе, – до сих пор меня балует. И заметь, без всяких поводов…
Она мечтательно покачала головой, словно не веря своему счастью:
– Он – замечательный. Настоящий.
Вера, нахмурившись, согласно кивнула и вздохнула:
– Да, папа – замечательный. Но я не о нем…
Лицо женщины сразу потемнело. Словно туча набежала на яркое солнце в ненастный день.
Она молчала, все сразу поняв.
Вера, не дождавшись ответа, упрямо повторила:
– Мамочка, ну, пожалуйста… Ты моего настоящего отца помнишь?
Мама отошла к окну.
Как-то вдруг ссутулилась, поникла, помрачнела.
Было очевидно, что она с трудом сдерживает вдруг нахлынувшие слезы. Но, чувствуя, что дочь ждет ответа, все же нашла в себе силы улыбнуться и, обернувшись к дочери, негромко и как-то отрешенно ответила:
– Помню ли? Любила ли? Господи… Да разве все расскажешь? Это просто была другая жизнь. Другой мир, другая вселенная…
Она глубоко вздохнула и медленно закончила фразу:
– И я была другая…
Женщина кашлянула, собираясь с силами, и продолжила:
– Ой, доченька! Я так его любила, что себя не помнила… Да и не хотела себя помнить и о себе думать. Для меня существовал только он. Его руки, губы, интересы, его смех. Я просто была его частью, без него меня не существовало.
Дочь слушала, затаив дыхание.
А мать, поглядев куда-то вдаль, медленно проговорила:
– Когда он погиб, все померкло… Свет погас. Сердце остановилось. Язык онемел. Ноги отказывали. Не знаю, как я выжила. Правда, до сих пор не знаю…