Чем глубже в лес, тем толще
партизаны. Николай Павлович качнул головой. Кто бы мог подумать: в
тихих «Липках» кипят горячие мексиканские страсти. Хоть слезливый
сериал снимай. «Санта-Барбара» будет тихо рыдать в сторонке.
– Это, – Геннадий Григорьевич
приподнял в ладони безопасную бритву, – подготовка к третьей
попытке. Я учёл печальный опыт и пока думаю, как ловчее пустить
бритву в дело. Нужно действовать наверняка. Просто так проглотить
лезвие не получится. Но тут появились вы и предложили мне
альтернативу. По крайней мере, в пустой комнате на полу я сдохну от
жажды с мыслью, что у меня всё же хватило смелости попробовать. В
любом случае я ничего не теряю.
Вот это номер! Николай Павлович
отвернул лицо, глаза уставились на широкую крону липы за большим
квадратным окном. Глубоко в лесу нашёлся особо толстый партизан.
Идея Алексея Остовского, штатного физика «Синей канарейки», и в
самом деле оказалась гениальной. Только, на будущее, нужно более
тщательно интересоваться не только тем, что было до инвалидности,
но и ходом лечения. Наверняка обе неудачные попытки суицида
зафиксированы в медицинской карте Геннадия Григорьевича. Как жаль,
Николай Павлович тихо вздохнул, что у него не хватило терпения
ознакомиться с ней от корки до корки.
– Хорошо, будь по-вашему, – Николай
Павлович поднялся с металлической табуретки для посетителей. –
Будем считать, что предварительное согласие вы уже дали. Я буду
вашим куратором на всё время вашей работы на мою контору. А теперь
вам придётся запастись терпением.
– Это ещё почему? – Геннадий
Григорьевич недовольно нахмурился.
– Бюрократия, – Николай Павлович
развёл руками. – На различные согласования и увязки могут уйти
недели. Я не могу, не имею права, прямо сейчас погрузить вас на
носилки и вынести из этой палаты. Это, знаете ли, будет уголовно
наказуемое деяние.
– Торопиться мне некуда, – Геннадий
Григорьевич пожал плечами. – Дальше парка «Липок» я никуда не
денусь.
– Тоже верно, – Николай Павлович
улыбнулся. – Ну а теперь я, всё же, пойду. Всего вам
наилучшего.
– Как? – Геннадий Григорьевич
приподнялся на левом локте. – Вы не конфискуете у меня опасную
бритву?
– И даже не расскажу о ней той
симпатичной медсестре за стойкой администратора в вестибюле.
– Но-о-о…, – глаза Геннадия
Григорьевича растерянно забегали из стороны в сторону, –
почему?