- Бери противотанкистов под свое
командование, одну машину им под боеприпасы. Пушки на гужевой тяге
пойдут, лошади у нас имеются. Короче, разберись. Вопросы? Пять
минут, не больше.
Несколько секунд в кабинете царило
молчание, затем ротный-раз Степцов неуверенно спросил:
- Товарищ капитан, а это… точно? Ну,
насчет войны?
- Полагаешь, лейтенант, немцы тебя
должны были письменно известить? За три дня, заказным письмом? –
ротные тускло заулыбались немудреной шутке.
Наклонившись через стол, Кобрин
негромко произнес, поочередно взглянув в глаза каждому из
пятерых:
- Мужики, хочу, чтобы вы поняли,
войны именно так и начинаются. Именно так – и никак иначе! Когда
вас будят среди ночи, с похмелья, или выдергивая из объятий любимой
женщины, и дают один час на все про все. Один сраный час, мать его!
Шестьдесят долбанных минут! – не сдержавшись, он грохнул кулаком по
столешнице. - Потому что через два здесь останется одно пепелище и
куча обгорелых, разорванных в клочья трупов, которые были вашими
бойцами, женами и невестами, и которых вы не успели вовремя вывести
из-под удара! Да, чтобы вы не сомневались, вот, - Кобрин потряс
перед лейтенантами плотным конвертом со сломанными сургучными
печатями, найденным в сейфе перед их приходом - что находилось
внутри, он и понятия не имел.
- Приказ из штаба полка пришел
полчаса назад. Так что все точно… к сожалению. Сверим часы,
товарищи командиры. Сейчас без четверти час, ровно без пятнадцати
два я хочу видеть, как батальон покидает пэпэдэ. Любое промедление
без объективной причины буду рассматривать, как саботаж,
вредительство и пособничество противнику. С этого момента действует
закон военного времени со всеми вытекающими, вплоть до
расстрела!
- А ежели машина, допустим, не
заведется? – переспросил Паршин.
- Бросать к такой-то матери! Это
касается любой неисправной техники и вооружения. Лишний груз с
собой не тащить, ремонтировать будет некогда и негде. И некому.
Только не вздумайте ничего поджигать, немцы мигом заметят.
- Так врагу ж достанется?!
- Вот пусть враг с этим барахлом и
мучается, - хмуро буркнул капитан. Судя по всему, не убедил –
пришлось рыкнуть:
- Чего непонятно?! Вам что важнее,
железяки сломанные или живые люди? Совсем охренели? Бегом отсюда,
время пошло!
После ухода подчиненных Кобрин
несколько минут просто сидел, собираясь с мыслями. Вроде, все
сделал правильно – ничего другого за два с небольшим часа до
нападения уже не придумаешь, будь ты хоть трижды гением. Он не в
силах ничего изменить стратегически, но вполне способен увести
людей из-под первого удара, заодно нарушив первоначальные планы
гитлеровцев. Сейчас под его командованием больше семисот человек,
из которых реальных бойцов, обученных вести боевые действия –
примерно две трети. Больше десятка станковых пулеметов, девять
82-мм минометов и две легкие пушки. Много это или мало? Смотря, для
чего. Скажем так: для того, что он задумал, достаточно. Наверное.
По крайней мере, очень хотелось бы в это верить….