Чувствуя, что еще
немного, и голова его попросту взорвется, Оба-на задрал в небо
клочковатую бороденку, широко раскинул руки и выдал ковырялочку с
присядкой.
– Оба-на! – оправдывая
свое прозвище, заорал он, задыхаясь.
Что может быть смешнее
и забавнее, чем пляшущий под звуки чьего-то смартфона дерганный
бомж? Публика аплодировала, свистела, кричала «Отжигай, дед!». И
Оба-на «отжигал». Тяжело дыша, сборщик «цыганочкой» прошелся по
кругу, распугивая школоту ядреным запахом полушубка, после чего,
тяжело бухнувшись на колени, принялся поспешно сгребать мелочь.
Голова его продолжала разрываться от регулярных непрекращающихся
звонков.
Не выдержав, сборщик
вскочил на ноги. Распихивая по карманам добычу, ломанулся к зданию
вокзала, прямо через толпу подростков, с визгом и матерными криками
прыснувших в разные стороны. Кажется, он собрал не все, да и бес бы
с ними! Среди тех монет нужных не было.
Дверь привокзального
туалета едва не слетела с петель, когда Оба-на с разбегу ударился в
нее плечом, влетая внутрь. Не удержав равновесия, бомж упал на пол,
по инерции проехав по кафелю метра полтора. Лежа на полу, прижимая
к груди скрюченные от боли руки, он рявкнул, что было мочи:
«Слушаю!!!», чем немало перепугал полного мужчину в
рубашке-гавайке, что сушил руки под плотными струями горячего
воздуха. Не завершив процедуру, мужчина вытер ладони о шорты и
поспешно покинул сортир. Но сборщику уже было плевать. В конце
концов, что такого необычного в бездомном, валяющемся на полу
общественного туалета? Перепуганный толстяк забудет о нем, не
пройдет и получаса. Даже стирать не придется.
– Алло, – уже тише и спокойнее повторил он, – я слушаю...
В голове, где-то в
пустоте между ушами, привычно щелкнуло, и черепная коробка
наполнилась шумом телефонных помех. Самых обычных телефонных помех,
в избытке живущих в любой телефонной трубке. Лет десять назад,
когда Оба-на впервые опробовал новый непривычный способ связи, ему
казалось, что звук раздается прямо в ушах. Лишь наловчившись
принимать сигнал и внятно отвечать, он сообразил, что на самом деле
голос Хозяина звучит у него в мозгу. Это было совсем не больно, в
отличие от самого «вызова». Стоило ответить, и дергающая,
пульсирующая боль отпустила. Однако тишина, разряжаемая лишь
коротким неприятным потрескиванием, терзала сборщика гораздо
сильнее. Хозяин молчал, а это было не правильно. Неправильно и
жутко.