– Эй! Эй, мелкий, тормози!
В кедах едва распрямившиеся пальцы вновь поджались,
собравшись в «кулак». Герка и рад был бы убедить себя, что девчонка
передумала, отбросила странную гордость и решила взять то, что
дают... Безусловно, рад. Да вот только голос – хриплый, огрубевший
от дешевых сигарет, сочащийся развязной ленцой, определенно был
мужским. Сопровождающие его гнусные смешки и ненавязчивый матерок -
тоже. Даже не оборачиваясь, Гера знал – за спиной стоят трое. Если
кто-то думает, что бомба дважды не падает в одну воронку, он просто
плохо знаком с теорией вероятности.
Провинциальные Сумеречи не претендовали на звание
криминальной столицы мира. То есть, убивали или грабили здесь не
чаще, чем в других городках карельской глубинки, зато гоп-стоп
считался едва ли ни традиционным местным развлечением. Последние
лет двадцать город стремительно терял молодежь, уезжающую на
заработки, на учебу, или даже просто «чтобы только вырваться из
этой дыры». Тем, кто оставался, Сумеречи не могли предложить ни
высокого культурного уровня, ни развитого спорта, ни
сколько-нибудь интересных развлечений. Единственный кинотеатр
пребывал в плачевном состоянии, перебиваясь преимущественно старыми
голливудскими блокбастерами. Так что, едва перешагнув незримую
черту, отделяющую ребенка от подростка, городская молодежь получал
определенные неписанные права и свободы. Например, право выбирать
развлечения в меру своей испорченности. Нет, конечно, оставались
еще энтузиасты, посещающие шахматный кружок или лыжную секцию.
Однако гораздо большей популярностью пользовались зал бокса и
«качалка». Немалая часть «оставшихся» предпочитала развлекаться,
отнимая чужие деньги, а набитые кулаки и крепкие мышцы помогали в
этом деле куда лучше шахматных гамбитов.
– Слышь, мелкий, займи пять
рублей?
Парни были, вероятно, года на два-три старше Геры, то есть
лет двадцати. Рослые, широкоплечие, самоуверенные. Одетые
по-летнему небрежно, похожие друг на друга, точно солдаты какой-то
уличной армии. Даже глаза у всех троих оказались одного цвета –
карие, с легкой поволокой то ли от алкоголя, то ли от удушающей
жары. Одинаково блестящие на солнце выскобленные под ноль макушки
расписаны уродливой вязью заживших шрамов, – боевыми отметинами от
столкновений с армиями других районов. Каждый из парней в
отдельности не выглядел опасным, но то целое, что они составляли
все вместе, тот уродливый уличный Змей-Горыныч о трех не
отягощенных интеллектом головах и шести кулаках со сбитыми
костяшками, умел вселять страх даже во взрослых мужчин. Герка же
под оценивающими взглядами хулиганов попросту прирос к месту.