Они говорили о жизни и смерти, о болезни и надежде.
Замелькали лица - искаженные страданием или отчаянием, плачущие,
молящие...
Сотни, тысячи лиц...
Вот еще молодая орчиха пытается напоить из чашки больного
ребенка. Малыш сгорает от лихорадки, у него уже нет сил даже
глотать...
- Идиотка! - заорал я. - Бегом к знахарке, возьми отвар лунного
корня! Сначала заразу вывести надо! Гнойник вскрыть надо! И где
мелкий такую гадость подцепил - он же без ноги может остаться!
Женщина вздрогнула и испуганно оглянулась. Но, видимо, голос из
пустоты ее не удивил.
- Лунный корень, - почти неслышно прошептали губы женщины. -
Лунный корень...
Я открыл глаза и обнаружил, что сижу на холмике рыхлой земли, а
Маня толкает меня носом.
Голоса в голове смолкли. Точнее, они спрятались и стали почти не
слышны. Но стоило мне подумать о них, как просьбы звучали с новой
силой.
- Ничего не понимаю, - пробормотал я. - Но с полетами, наверное,
лучше повременить. Летать, конечно, приятно, но пешком как-то
надежнее...
До сияющего купола пришлось топать еще часа три.
Над чем он висел, стало понятно, только когда мы подошли
вплотную. Так часто бывает в степи: вроде бы глазу доступен
бесконечный простор, но из-за почти незаметных складок земли можно
и в полукилометре не видеть отару, которая, прячась от жары,
забрела отдохнуть в распадок. А взобрался повыше - и вот она, как
на ладони.
Мы поднялись на последний увал, и перед нами раскинулась
круглая, словно кратер вулкана, ложбина, в центре которой зеленела
небольшая дубрава. Сквозь листву что-то поблескивало, но озерцо ли
это - непонятно.
Вокруг дубравы струились ковыльные волны - серебряные и зеленые,
извивались золотые полосы лебедянника, синели лужицы ивца. Все, что
есть прекрасного в летней степи, собралось тут, в круглой ложбине,
укрытой белым куполом силы.
Сказать "доброе место" - ничего не сказать.
Клочок земли, к которому идешь всю жизнь.
Колдовской остров, которого нет на картах, но который вдруг
поднимается из воды, когда уже почти не осталось надежды на
спасение.
- Это - что это? - пробормотал я вслух. - Тут же был Хаос!
Маня втягивал ноздрями воздух и мелко дрожал. Я никогда раньше
не видел его таким. Казалось, он впал в транс, не решаясь сделать
ни шагу, и одновременно - всей своей звериной душой стремясь к
тому, что скрывалось за деревьями.