– По-моему, были, – ответил, задумавшись, Иван, – да, точно были. У него на спине был большой белый шрам.
– Ну, вот видите, Иван, – удовлетворенно сказал Петрович, – моя теория в очередной раз подтверждается. Ваш сон – это память вашего дедушки о войне, которая генетически передалась вам. Вы все ещё хотите забрать деньги?
Иван в нерешительности пожал плечами.
– А еще какие-нибудь пруфы, то есть, доказательства того, что вы говорите, есть? – спросил Иван.
– Конечно, есть пруфы, – улыбнулся директор, – и они вам будут представлены, а чтобы в этом убедится, достаточно посмотреть еще один сон.
– Даже не знаю… – нерешительно сказал Иван.
Петрович снял очки, потер пальцами переносицу и вздохнул.
– Я отлично понимаю ваш скепсис, Иван, – сказал директор, – более того скажу, что если бы лет десять назад я бы услышал что-нибудь подобное, я бы сам в это не поверил. Но жизнь и наука не стоит на месте, а ведь каких-то сто лет тому назад и великого ученого Константина Циалковского называли городским сумасшедшим, когда он рассказывал своим ученикам о космических путешествиях. А четыреста лет назад Джордано Бруно сожгли на костре за его утверждения, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. А что такое для истории человечества значит сто, или даже четыреста лет? Это всего лишь небольшая вспышка, ничтожно краткий миг в развитии Вселенной и Мировой цивилизации. И через какие-то десять лет, я надеюсь, и наши скромные открытия будут восприниматься потомками как нечто, само собой разумеющееся.
– Если все так, как вы рассказываете, э-э-э… Петрович, то это, безусловно, действительно интересно, – ответил Иван.
– Интересно, – это не то слово! Оно совершенно не отражает реального значения моего открытия для человечества, – воскликнул Петрович, – ведь если глубоко задуматься, то этот феномен нейронно-генетической памяти – величайшее открытие двадцать первого века!
«– А он явно не умрет от скромности, “ – подумал Иван.
Петрович, будто прочитал его мысли.
– Нескромно, думаете? – спросил он, перестав улыбаться, – может быть. Честно говоря, Иван, я и сам иногда сомневаюсь, гений я или сумасшедший.
Иван промолчал, не зная, что ответить этому нескромному гению. Впрочем, один вопрос, у него, все-таки, был.
– Петрович, – спросил он, – а зачем вам все это?
– Что – это? – не понял его директор.