Я как-то на Кургане видел гостью:
сняв с головы темнеющий платок,
с бугра взяла она земли три горсти
и завязала землю в узелок.
Светлел над ней июньский небосклон,
когда походкой тихой и не статной
она прошла мимо берёзок, статуй
и замерла у входа в Пантеон.
Ей мальчик помогал,
наверно внук,
когда она искала имя сына
в том списке долгом, небывало длинном.
И узелок вдруг выскользнул из рук…
Не вскрикнула она, не разрыдалась
и даже не сказала ничего –
шагнув к стене, щекою к ней прижалась,
как будто к лбу сыночка своего…
Потом цветы на мрамор положила,
ещё взглянула
и ещё прочла,
кулёк конфет мальчишкам раздала,
стояла долго,
голову склонила
и к выходу, усталая, пошла.
И с болью той привычной, постоянной,
став сразу ниже ростом и слабей,
ещё минутку тихо постояла
у монумента Матери,
себе…