Следующим этапом было сопровождение его от музыкальной школы до автобуса: я делала вид, что только что освободилась и тоже шла к автостанции. Позади него. Влюбленному сердцу и этого было недостаточно. Я стала садится вместе с ним в его автобус и ехать совершенно в противоположную от моего дома сторону. Он стал замечать меня (помнил, наверно, как я в обмороки падала) или чувствовал мой гипнотический взгляд на своем затылке и однажды сказал:
– А ты куда вообще едешь?
– Да мне надо, – загадочно ответила я.
Дома мной велся тайный дневник:
Число…
Время…
Место действия…
Само действие, например: посмотрел, заговорил…
Пришла весна. Мы с классом пошли в лес за подснежниками. С маленькими голубыми букетиками мы шли домой, и я встретила его! Тоже с подснежниками!
– Привет!
– Привет!
В дневнике этому событию было посвящено несколько страниц: кому же это он мог нести подснежники?!
Про половое созревание с нами тогда никто не говорил, но, совершенно очевидно, что бешеный взрыв гормонов требовал любви, так что влюбится можно было даже в чью- то спину.
Наталья Павловна, молоденькая студентка заочного отделения, преподавала «общее фортепиано». Играли мы исключительно то, что мне нравилось, так что после урока я бежала домой, чтобы побыстрей начать разучивать новую пьесу. Сейчас я думаю, что это очень правильная методика для основной массы детей, обучающихся музыке – играть для души, играть то, что нравится. Папа заслушивался моей игрой и, сидя у пианино, заказывал: а теперь Сильву, а еще Полонез. Кажется, мою учительницу волновало и интересовало все, хотя мы встречались только на уроке общего фортепиано раз в неделю. Некрасивый воротничок на моем форменном платье или небрежно заплетенная коса вызывали замечания: «Ты же девочка, следи за собой!» Позже – слишком яркий цвет моего болоньевого плаща или родинка на шее, которую надо немедленно удалить. В наше время многие бы не согласились с таким вторжением в личную сферу, но для меня это было очень важно, маме некогда было учить меня всему такому. Наталья Павловна играла мне замечательные произведения, сама готовясь к экзаменам в училище, и я мечтала сыграть их тоже. По окончании школы по классу скрипки, мне оставалось закончить десятый класс общеобразовательной школы, и Наталья Павловна предложила: «Ты могла бы за этот год подготовить программу и получить свидетельство об окончании школы по классу фортепиано. Я думаю, ты могла бы, если захочешь, поступить в музыкальное училище». «Народник» был удивлен таким предложением, подобных прецедентов еще не было. Но он разрешил оформить меня как ученицу вечернего отделения: «посмотрим, что Вы там нам покажете».