– Бабуль, а ты платишь налог?
– А куды ж я денусь? Конечно, плачу. Положили мне сдавать молоко, яйца, масло, мясо.
– У тебя же нет коровы!
– Ну и что? Это никому не интересно. Бери, где хошь, и сдавай. С молоком меня выручает моя Манька. Даром, что коза, а ведёрница. Она молочной породы, слава Богу! Малость молока я себе оставляю, а остальное разбавляю кипячёной водой и сдаю.
– Но таким молоком можно только козляток поить!
– А чево делать, Лёлюшка? Как-то выживать надобно, вот и мудруешь.
Баба Груня снова остановилась.
– Погоди, Лёлька! Чтой-то я опять задохнулась. Похоже, погода сменится.
– Далеко ли ещё идти?
– Совсем чуток осталось. Слышишь, собачонка надрывается? Игнатова. Только бы он попридержал её, абы одёжу не порвала на радостях.
– На каких радостях? Сторожит свой дом, вот и прогоняет чужих.
– Да она у них ещё молоденькая, ей поиграться хочется, скушно одной на цепи сидеть, а то и страшно, поди.
– Бабуль, у тебя, похоже, все добрые, даже собаки!
– А как иначе? Собаки злыми будут, коли ты со злом к ним придёшь. Ты к ним по-доброму, и они к тебе – так же. Добро вертается добром, зло – злом.
Лёлька знала, что любовь и доброта бабы Груни не знали границ, и что люди отвечали ей тем же. Хуторяне частенько помогали ей: то крышу подлатать, то плетень поправить, то крыльцо наладить. Да мало ли каких поломок случается в своём доме?! Стоило ей только заикнуться о какой-то неполадке, как уже кто-нибудь объявлялся в помощники. Лёлька восхищалась и гордилась своей бабулей.
– Ну, вот мы и пришли. Вишь, старший сынок Игната встречаеть нас. Золотой парнишка! Помощник родителям, какого поискать – не найдёшь!
За калиткой стоял подросток лет пятнадцати в зипунишке нараспашку и шапке – треухе с поднятыми наушниками. Он загнал собачонку в конуру и, нагнувшись, придерживал её там, поджидая их.
– Здравствуй, Сёма! – окликнула баба Груня.
– Здравствуйте, бабуня! – распрямившись, ответил он и запахнул зипун. – Проходите! Мамка ждёть вас.
Гостьи поднялись на крылечко, открыли дверь в горницу. Детский плач, услышанный ими ещё на улице, оглушил их. Плакали груднички – двойняшки. Их на руках держали родители и не могли успокоить.
– Здравствуйте, честной народ! Ух, какие голосистые! – поздоровалась баба Груня а с ней и Лёлька.
С печной лежанки и с полатей возле печки повысовывались детские головки, здороваясь вразнобой. Игнат с женой встали навстречу.