О да, рай здесь. Вот
она, Чистая Земля.
Стремиться больше
некуда.
* * *
«В этой стране
семь уровней террас, семь рядов деревьев, пруды с чистейшей водой и
разноцветными лотосами. Всё украшено золотом, серебром и
драгоценными камнями. С неба шесть раз в сутки идет дождь из
цветов. Жители утром собирают цветы и подносят их бесчисленным
буддам, а потом возвращаются к своим обиталищам: трапезничают,
прогуливаются, слушают пение чудесных птиц, помня об учении и
общине.»
1
«Это конец. Конец
всему…»
Хоронили бабушку
Мизуки.
Носильщики стоили
денег, а с этим в нашей семье дела обстояли хуже некуда.
Погребальные носилки тащили сын и внук покойной: Хидео, стражник
почтовой станции на выезде из Акаямы, и я, Рэйден, его первенец --
оба в чёрных кимоно с семейными гербами. К счастью, если уместно
говорить о счастье в минуты скорби, весной я справил праздник
совершеннолетия, отметив свой пятнадцатый день рождения. В
противном случае хочешь, не хочешь, а пришлось бы раскошелиться на
носильщиков -- или просить соседей о помощи.
Впереди траурной
процессии брёл монах Иссэн, старый настоятель храма Вакаикуса. Лицо
его, казалось, было вырезано из коры древней криптомерии.
Неподвижность морщинистой маски нарушали только губы -- они слабо
шевелились, читая священные сутры.
Бабушка Мизуки лежала
в гробу, сбитом соседом-плотником из сосновых досок. Верней, не
лежала, а полусидела -- размещая тело в тесном гробу, больше
похожем на ящик, колени бабушки согнули, блюдя традицию, а под
спину подложили тюфячок, набитый соломой. Усопшая слегка
покачивалась в такт движению. На небо набежали тучи, превратив день
в вечер. Вся в белом, с лицом, покрытым густым слоем рисовой пудры,
покойница светилась в подступающей мгле. Бродячий певец сказал бы,
что бабушка хочет в последний раз оправдать своё имя – «Красивая
Луна» -- прежде чем пройти через огонь к лучшему рождению. Отец мой
не сказал ничего, просто запретил заколачивать гроб крышкой.
Уговаривали: встал стеной, закрыл гроб собой.
Махнул рукой: так
понесем.
Наверное, хотел, чтобы
бабушка попрощалась с миром, который покидает. Она давным-давно не
выходила из дома, заперта болезнью в четырех стенах, как в тюрьме.
Пусть хоть теперь прогуляется напоследок.