Вскочив с диванчика, где я спала одетая, понеслась в прихожую.
Немного повозившись с замком – что-то в нем заело – распахнула
дверь.
На пороге стоял незнакомец. Щуплый, небольшого роста, элегантно
одетый пожилой мужчина с черными мышиными глазками и великолепной
седой шевелюрой. Увидев меня, он снял шапку и грустно
улыбнулся.
- Здравствуйте, Дина… эээ… Сергеевна! – сказал он. – Я – главный
редактор «Судожского вестника», Эдуард Тунганов. Эдуард Николаевич.
Я… эээ… насчет некролога… Можно войти?
- Да, конечно. Пожалуйста, - я отступила в прихожую, давая гостю
дорогу. Он потоптался у входа, вытирая ноги о коврик, и шагнул в
квартиру. По пути зацепился плечом за косяк.
Тонкий, изящный, с располагающим интеллигентным лицом, он
напомнил мне какого-то артиста, но я так и не смогла вспомнить –
кого именно. Гость странно двигался – словно у него были проблемы с
подвижностью суставов или, может, координация движений нарушилась в
связи с болезнью. Стеснительно оглядываясь и потирая руки, он,
очевидно, испытывал затруднение, не зная, как начать разговор.
- Прежде всего – примите соболезнования! Елену Николаевну…
Вашу тетушку… все так любили в городе!
- Да… Я понимаю. И… что вы хотели? – голос мой дрогнул, но я
сохранила самообладание. Лёлечка не одобрила бы, расплачься я
сейчас. Я ни разу не видела тетю раскисшей или сломленной. Думаю,
от своей племянницы она ожидала бы такой же твердости.
- Не хочу вас утомлять, вам трудный день предстоит… Меня,
собственно, Анна Гавриловна просила зайти. Собственно,
вот.
Гость расстегнул пальто, достал из внутреннего кармана сложенную
газету и развернул передо мной последнюю страницу с небольшим
объявлением под заголовком «СКОРБИМ И ПОМНИМ». Из черной рамки на
меня строго глянула Лёлечка.
- Похороны состоятся в 17.00 на кладбище у Крестовоздвиженского
храма. На Васильевской горке. Поминки - в зале школьной библиотеки.
Анна Гавриловна просила передать, чтоб вы не беспокоились: все
устроено, в том числе финансово, - сказал Тунганов.
Я кивнула. Взяла газету.
- Спасибо.
Я ждала, что гость уйдет, а он все мялся, разглядывая комнату,
потерянно улыбался и молчал.
- Скажите, Дина… Сергеевна… Вернее… Не знаете ли вы? Мне неловко
вас беспокоить…
- Да что такое? – Что ж он так мнется? Или моя Лёлечка ему денег
задолжала? – Говорите же!