Лейтенант дернул на себя дверцу «ниссана», но она не открылась.
Однако женщина внутри автомобиля как будто шевельнулась.
"Дышит, точно!" – обрадовался лейтенант.
- Стремно мне, Андрей Михайлович… - ныл Ершов, раздражая
Огородникова. Лейтенант уже хотел было выругаться покрепче, но
вдруг…
Что-то темное двинулось внутри машины, поползло с груди к животу
и коленям женщины… Наверное, это ее рука? Женщина, стало быть,
очнулась и пытается снять ремень безопасности?
Мутный сгусток, напоминающий сжатую в кулак руку, замер,
вытянулся, странным образом истончаясь, потянулся назад…
"Рука? Да как же… Разве можно так выгнуть руку?"
Озадаченный лейтенант не успел придумать никакого объяснения
увиденному. По инерции он продолжал рвать ручку двери на себя,
когда с другой стороны аварийного "ниссана" раздался вопль
инспектора дорожного движения Ершова.
- Ах ты, тварь! Сюда…
Лейтенант услышал визг – жуткое запредельное верещание,
оборвавшееся всхлипом… Повернулся, чтобы бежать, но в это мгновение
дверца машины распахнулась и какое-то существо опрометью вынеслось
оттуда, наскочив и с размаху опрокинув могучую фигуру лейтенанта
Огородникова в сугроб.
- Что за?!..
Лейтенант не успел ничего сказать – его кинули в снег, залепили
глаза и горло чем-то мокрым, горячим. Дико пахнуло зверьем… Падая,
лейтенант ударился копчиком о некстати подвернувшийся сучок
поваленного дерева.
Тело взорвалось болью, однако в помутившемся мозгу успела
промелькнуть мысль: запах, спервоначалу зло ударивший в ноздри
затхлостью и вонючей гнилью, неожиданно преобразился в нечто
приятное… Что-то вроде запаха увядщих цветов. Теряя сознание,
лейтенант Огородников удивился столь быстрому преображению. И еще
тому, что запах этот он, кажется, знал ранее. Давным-давно… А может
быть – всегда.
- Ххто… хидет… по пустой… лессснице? – услышал Огородников
и провалился куда-то в темноту.
***
Потеряв из виду своего начальника, инспектор ДПС Ершов
занервничал. Он не понял, куда мог деться Огородников, даже не
предупредив ни о чем своего подчиненного.
Услышав шорох, Федор сунул в рот горсть снега, прожевал его и
заглянул внутрь «ниссана». Женщина, сидящая в салоне, смотрела
прямо на него. Она все еще была жива!
Обливаясь то жаром, то холодом, инспектор Ершов не смел отвести
взгляда от пострадавшей. В ее распахнутом чреве что-то тряслось,
что-то дрожало там, среди слизи, в окровавленных кишках. Над дико
вывороченным правым веком – тик-так, тик-так - скакала синяя жилка.
И этот запах… Железа, мочи, гнили… Цветов. Умирающих цветов. "Умри,
пожалуйста, умри. Не мучай меня!" Но она дышала. Воздух свистел из
раздавленной грудины.