- Сдохни уже! Сдохни, сука! – простонал Ершов, не замечая, что
говорит вслух. Круглый шарик глаза в заплывшей черным ямке дернулся
и уставился на инспектора с удивлением и укоризной. Разорванный рот
дрогнул, затрепетал повисший над красными зубами лоскут кожи – и
хриплый, надтреснутый голос произнес, будто откуда-то издалека:
- Хто… хидет… по… пустой…
Глаз заискрился, сияя от соленой влаги и ободранная, обкусанная
до мяса рука забилась о смятую дверцу автомобиля - как будто
умирающая женщина решила повеселиться напоследок, похлопать
собственной шутке. Смеяться по-настоящему этот изуродованный рот
уже не мог.
Инспектор Ершов отшатнулся. Да она же не человек! Уже нет. Надо
действовать – и чем быстрее, тем лучше.
Вернувшись к милицейскому ГАЗику, приткнутому у обочины, Ершов
вынул из багажника канистру с бензином и с нею вернулся обратно к
«ниссану». Женщина все еще была жива. Все так же смотрела на Федора
ласковым, выскочившим из орбиты глазом.
Плача и не замечая своих слез, Федор выкрутил крышку канистры,
плеснул бензином в искореженный двигатель, облил тела и отойдя на
безопасное расстояние, швырнул зажженную спичку. Капот машины
вспыхнул. Бензиновые пары взорвались внутри салона; громкий хлопок
- и стекла с хрустом выскочили, давая свободу языкам
пламени.
Когда рванул бензобак, в небо метнулся столб огня. Жирный черный
дым закоптил выбеленные снегом ели рядом с дорогой. Ершов побежал
наверх, к дороге. Внутри горящей машины что-то пищало и билось, но
инспектор не останавливался и не смотрел назад.
Распахнув дверь постового автомобиля, он схватил рацию и передал
на пост, что аварийный "ниссан", о котором сообщал дежурным
проезжавший мимо водитель лесовоза, действительно слетел с трассы в
районе Гусевки.
- В живых никого - бензобак взорвался. Видно, капало потихоньку…
А потом рвануло. Хрен его знает – почему. Проводка… Искра с
аккумулятора. В живых никого.
Закончив разговор, инспектор Ершов сел на водительское место,
сбросил шапку и зачесав пятерней взмокшие волосы, завел двигатель.
Включил печку, погрел руки перед вентилятором. Потом замер, опустив
их на руль. По рации сказали, что скорая уже выехала. Будет не
позже, чем через четверть часа. Или даже быстрее.
- А чего им задерживаться? Дорога свободная. Заносов нет.
Гололеда тоже, - сказал Ершов вслух. Перед глазами его все еще
шевелился разорванный рот сожженной женщины. Ершов тряхнул головой,
отгоняя неприятную картину.