«….Она осталась одна.
Казалась, что одиночество никогда так близко не садилось у её кровати, хотя она никогда и не страшилась его.
Быть может, потому оно так бережно брало её теплые руки и уводило в свои загадочные Миры.
Черным пледом оно укрывало её худенькие, тоненькие плечи и обещало показать самые глубокие бездонные темные воды, там, где её чистая река под рекой сольется с единым океаном чувствования, истинного блаженства от непринадлежности уже этому Миру…
Но под её глубинами по-прежнему жила земля.
И где-то она сливалась, укрываясь чистыми волнами прощения, с новыми берегами суши её Души, той земли, что питает, растет и дает свои плоды и яркие сады новой жизни.
«А вы способны полюбить голую, сухую землю, когда она – это вы, это я….?» – безмолвно пела в ней знакомая песня…
Обняв последние воспоминания о старой себе, она отдала их и без того уставшей от путников земле и слилась с ней навечно…
Соединившись со своей в ней первозданной природой и с самим её огненным ядром, зная уже все о смысле перерождения в свете нового восхождения Души.
Так божественная искра привнесла небо на землю, соединив в междумирье ночь и день, тьму и свет, сны и реальность, женщину и мужчину, смерть и жизнь в одной единой нити любви к ним…»
О продолжении я могу лишь теперь догадываться, растворив и познав единение не только в радости вкушения плодов прежней жизни на земле, но в большей мере, разделения с ней всех её печалей и одиночества отчуждения о её позабытом назначении.
Божественная искра стремилась не только растворить себя в глубинах недр земли, отдав ей все свое тепло и понимание, но и жаждала дать однажды ростки новой жизни, пока ещё внутри приютившего её лона, наблюдая отжившие сроки господства власти теней, ходящих тщедушно по ней.
Так в свете неизбежного – она стремилась всеми светлыми своими силами дать рост самой себе в уже новой форме сияния.
Стремилась оказаться теперь на новой земле там, где она увидит подобие себя и своих идеалов, разделенных с той же чистой любовью, которую она способна была в себе раскрыть благодаря ей…
И эту историю нам ещё только предстоит дописать, растворяя теперь свое единочество, преобразуя его в созерцание и уединение, которое не может мешать двоим, в сущности же способное только наполнять и дополнять друг друга…