Да только теперь связи с
командованием вообще никакой. Была бы «Муха» цела – отправили бы
искать, а так…
- Товарищ капитан, тут танкистов
пленных доставили. Товарищ капитан Барсуков спрашивают: вы на
допрос придете?
Уваров обернулся: перед ним стоял
невысокий стрелок-калмык. Дмитрий напрягся и припомнил его фамилию:
Бубеев. Странно было видеть калмыка в мотострелках – они, в
основном служили в кавалерии, но в жизни и не такое бывает.
- Сейчас буду, боец, – Уваров одернул
гимнастерку и встал. – Скажи, чтобы без меня не начинали.
Допрос пришлось вести Ланцову и
сержанту Гамалееву, которые одни только и знали французский.
Советские стрелки выковыряли французов из танка с ловкостью
бенгальского тигра, решившего полакомиться черепахой. Они закрыли
шинелями все смотровые щели и приборы танка, потом постучали
прикладами по броне, и сержант Гамалеев сообщил струхнувшим галлам,
что мины на броню им уже установили. И что теперь дальнейшая судьба
танкистов в их собственных руках: хотят жить – пусть выходят. Ну а
если нет – так они, в общем, и не настаивают. Четверо французских
танкистов вылетели из броневой коробки, словно пробки от
«Абрау-Дюрсо», и тут же угодили в дружеские объятия
красноармейцев.
Мотострелки были настроены
миролюбиво, а потому просто отобрали у французов оружие, даже не
удосужившись надавать им по шее. Единственным пострадавшим был
лейтенант Лёлё, который попытался протестовать, когда сержант
Гамалеев выудил из кармана его комбинезона фляжку с коньяком. Но
сержант на хорошем французском посоветовал Лёлё заткнуться,
сопроводив свой совет здоровенным тычком под ребра.
На допросе танкисты сперва
упрямились, но после пары зуботычин и обещания расстрелять всех к
такой-то матери, стали значительно разговорчивее. Они честно
рассказали о силах, которыми командовал майор Туфе, чем и повергли
всех троих командиров в состояние глубокой задумчивости.
Первым молчание нарушил Барсуков:
- Слышь, Уварыч, а ты их на подходе
накрыть можешь?
Уваров только зубами скрипнул:
- Могу, вот только заковыка одна
имеется. Корректировать огонь кто будет?
Все присутствовавшие здесь командиры
разом посуровели. Корректировка без всевидящего ока «Мухи» -
самоубийство. Почти гарантированное. Потому что надо сидеть далеко
впереди основной линии обороны, и никто тебе не пообещает, что
вражеские танки не выйдут прямо на тебя. Только это – еще не все:
рации в распоряжении сводного отряда остались слабенькие, с
радиусом действия не больше десятка километров. И это – в лучшем
случае. Уверенная связь будет на пять кэмэ максимум, а значит
наводить орудия придется тогда, когда французы как раз начнут
перестраиваться из походного порядка в боевой. Стало быть,
наблюдать придется почти что в открытую, иначе можно и не заметить,
в каком месте они начинают разворачиваться для атаки…