- Ясно. А остальные кто?
Никольский на секунду опустил
глаза:
- А остальных, Леш… В общем
остальных-то всего-то тридцать два человека и есть. Ну, может еще
кого, раненого, проморгали…
Ковалев вытер разом вспотевший лоб,
сглотнул. В горле вдруг запершило, как бывает после крепкого
табака…
- А было?
- Ну… – Никольский снова помялся. –
Они говорят: три роты стрелков, дивизион зенитчиков и батарея…
- А раздолбали они, – Ковалев обвел
взглядом поле боя, – поди, полк танковый? Да еще и итальянцев никак
не мене батальона будет… было…
Командиры замолчали. Мимо шло три
десятка почерневших от усталости и порохового дыма людей. Нет, не
просто людей – бойцов! Каждый нес при себе свое оружие: винтовки
пулеметы и даже один станковый гранатомет.
- Бойцы, – окликнул их Ковалев. –
Старший кто?
От коротенькой колонны отделился
один, смуглый и седой. Подошел, козырнул:
- Ефрейтор Бероев Умид, товарищ
старший лейтенант…
- Слушай, ефрейтор… Не приказываю,
прошу: возьми раненых и пленных. Нам своих догонять, а тут…
Бероев посмотрел на полсотни пленных,
на коротенькую шеренгу носилок, молча кивнул и пошел к своим.
Ковалев не обратил внимания на нарушение субординации и повернулся
к Никольскому:
- Давай, Мишка, собирай всех. И так
отстали…
Удар, который так удачно замыслил де
Голль, напоролся на встречный удар, не менее грамотно и толково
спланированный Буденным. Осознавая слабость защиты своего левого,
южного фланга, Семен Михайлович сосредоточил здесь большую часть
своих мобильных и ударных соединений, прикрыв их надежным воздушным
«зонтиком» Чкаловской воздушной армии. И когда де Голль бросил свои
танки вперед, в украинские степи, собираясь продемонстрировать
всему миру на их равнинах правильность выкладок и расчетов своей
теории – маршал Буденный был готов к этому. И в степях Украины, на
бескрайних южных равнинах лоб в лоб столкнулись две волны
чудовищной силы.
Встречный бой, в котором приняло
участие более трех миллионов солдат и офицеров, почти шесть тысяч
танков, десятки тысяч артиллерийских орудий и минометов сверху,
вероятно, напоминал всемирный катаклизм. Пламя выстрелов, не
прекращающихся ни на минуту, надсадный грохот, то ослабевающий, то
вновь нарастающий и сводящий с ума. Дым, застилающий все от
горизонта до горизонта, в котором точно призраки мечутся какие-то
страшные, иррациональные ни на что не похожие тени…