- Тогда понятно, - абсолютно серьезно
кивнул тот. – Все мы такими были. Ты смотри, смотри, командир,
запоминай. Чтобы потом сомнений ненужных не испытывать. Когда с
германцем в рукопашной схватишься, злее будешь. И решительнее, -
наклонившись к убитому, старшина что-то сделал, протянув Степану
поясной ремень с несколькими брезентовыми подсумками под автоматные
магазины. – Держи… да держи, говорю, мать твою! Ему уже не нужно, а
у тебя всех боеприпасов один диск! Вот еще гранаты возьми и
лопатку, полезная вещь.
Шумно сглотнув, старший лейтенант
принял скользкий от крови ремень, подпоясал бушлат, чисто
автоматически запихнул за пояс две непривычного вида гранаты. Вроде
бы РГД-33 подобные назывались. Прицепил рядом ножны со штык-ножом.
Малую пехотную лопату после некоторого колебания просто засунул
черенком за ремень на пояснице, поскольку чехла к ней отчего-то не
прилагалось. Лопатка, к удивлению Степана, оказалась самой обычной
МПЛ-50, отличаясь от привычной ему разве что клепаной
тулейкой[1] и обжимным кольцом. В
остальном же – все то же самое, что и в его время: пятиугольный
штык и отполированный ладонями неокрашенный черенок с утолщением на
конце.
- Молодцом, - одобрил старшина,
надвигая на изувеченное лицо погибшего пробитую каску. – А то, что
накричал на вас, тарщ лейтенант, так извиняйте, не со зла, а чтобы
в чувство вас привести. Потом можете соответственным образом в
рапорте оформить, мне уж не впервой.
- Какой на … рапорт, совсем, что ли
сдурел? – дернулся Степан, внезапно ощутив, что, похоже,
окончательно пришел в себя. – Спасибо…
- Да завсегда пожалуйста, - хмыкнул
тот, дернув небритой щекой. – Идемте, Ванька, вон, позицию
подобрал. Сейчас попрут.
- Немцы? – проявляя чудеса
догадливости, переспросил морпех.
- Угу. Или румыны. Не беда, нам особо
долго-то держаться и не нужно, скоро наши вторую волну высадят,
всяко попроще станет. Да и корабельной артиллерий подмогнут, чтобы
всяким гадам жизнь медом не казалась. Долбанут главным калибром по
разведанным ориентирам, только клочки по закоулочкам полетят, - и
добавил с ухмылкой. – Ну, ежели не промажут, понятно.
Несколько секунд Алексеев осмысливал
услышанное, пытаясь сложить в уме хрестоматийные два и два, затем
обратился к товарищу:
- Старшина, а сколько сейчас времени?
Часы у тебя есть?