Выбив пыль из
своих кюлотов, Шварцрабэ с самым непринужденным видом подмигнул
«Серому Судье», как доброму приятелю.
- Сир Гризео, я
провел в вашем обществе не так много времени, но нахожу, что вы мне
симпатичны. Я знаю, вы не славитесь многословием и даже вашу
молчаливость образцовой рыцарской добродетелью, однако в данный
момент вынужден просить вас отринуть ее, не запирая более свой
язык.
По своему
обыкновению Шварцрабэ говорил в полунасмешливой манере, которая
казалась то напыщенно-шутовской, то убийственно серьезной – в
зависимости от того, куда в этот момент были устремлены его темные,
озорно блестящие, птичьи глаза.
- Почему вы
думаете, будто мне есть, что сказать? – мрачно поинтересовался
Гримберт.
Шварцрабэ вновь
внимательно взглянул на него. И хоть глаза у него остались прежними
смешливыми глазами сира фон Химмельрейха, за этой смешливостью
вдруг обнаружилось нечто прохладное – как за разогретой солнцем
крышкой колодца скрывается ледяная вода.
- Иногда я
позволяю другим людям считать себя дураком. Обычно это происходит,
когда я хочу сбыть им пару никуда не годных карт или поднять
ставки. Но в этот раз речь идет не о паре медяшек, а о чем-то
большем.
- Что вы имеете
в виду? – вяло спросил Гримберт.
«Ржавый Жнец» и
«Варахиил», следующие за «Судьей» не то как почетная свита, не то
как конвой, остановились на некотором удавлении от него. Однако,
как заметил Гримберт, ни Рубака Томаш, ни Стерх из Брока не спешили
покинуть своих бронекапсул. Остались под защитой доспеха,
настороженно внимая разговору и издавая негромкий скрежет
изношенными торсионами.
Тоже понимают.
Сознательно расположились так, чтобы держать его на
мушке.
Скверно, подумал
Гримберт. Весьма скверно разворачиваются события. Как будто мало
захлопнувшегося, точно капкан, Грауштейна, мало смерти Франца
Бюхера, мало недоброго внимания приора, так еще и раубриттерская
свора, кажется, вздумала выдвинуть мне претензии.
Шварцрабэ удобно
устроился на старой бочке, лежащей у складской стены, взобравшись в
нее удивительно ловко для человека своего возраста и
привычек.
- Только не
валяйте дурака, сир Гризео. Мы все слышали ваш разговор с приором.
Вы говорили с убежденностью человека, который знает, о чем говорит.
И эта убежденность нам очень не понравилась. Разве не
так?