Томаш сердито
засопел. Судя по тому, как напряглись его искривленные скрипящие
плечи, ярость накапливалась в нем быстрее, чем раскаленные пары
внутри атомного реактора. Благословение Богу, он выбрался из своего
доспеха, подумал Гримберт, иначе, пожалуй, не сдержался бы, окатив
горделивого лехита свинцовым шквалом из всех своих чудовищных
стволов.
Но Шварцрабэ
успел раньше.
- Что вы имеете
в виду, сир? – быстро спросил он.
Ягеллон отошел
от доспеха на два шага, так, чтоб оказаться в его тени. По его
бледному лицу блуждала слабая улыбка.
- Мы все явились
в Грауштейн, алчно жаждая чуда. Вымогая его у Всевышнего, как
жадный нищий вымогает монету у богача. Мы не стремились очиститься,
чтобы заслужить его, мы просто требовали его, как нечто, что
положено нам по праву. И мы рассердили Его.
- И вы думаете,
что…
- Он даровал
свое чудо Грауштейну, - тонкий голос Ягеллона зазвенел, как
монастырский колокол, - Страшное чудо, которое отделит истинно
верующих от прочих. Чудо, которое очистит достойных и испепелит
грешников. Чудо Грауштейна!
- Ладаном
запахло, аж тошно… - презрительно бросил Томаш, махнув перед лицом
беспалой ладонью, - Надеюсь, это чудо вас и сожрет к чертям! Чудо
ему… Ладно, мнение сира святоши мы выслушали. А что там за
предположение у сира Гризео?
Гримберт с
неудовольствием ощутил, как взгляды рыцарей вновь сфокусировались
на нем. Почти незаметные по отдельности, вместе они, точно
концентрированные лучи лайтинга, вполне могли прожечь лобовую
броню.
Придется
сказать. Иначе они не оставят его в покое. Мало того, кто-то из них
может шепнуть словечко-другое приору, и тогда положение и вовсе
сделается скверным. Что ж… Гримберт вздохнул, использовав для этого
собственные легкие. Может, эти оборванные раубриттеры, отчаянно
пытающиеся походить на рыцарей, весьма жалкая сила по меркам
ощетинившегося орудиями Грауштейна, но, кажется, другими союзниками
в его положении не разжиться. Придется начинать партию с теми
картами, что есть на руках, не укоряя судьбу в
несправедливости.
- Демоны. Этими
людьми завладели демоны.
***
Он надеялся, что
кто-то из раубриттеров засмеется в голос, сгладив напряжение,
которое повисло вокруг замерших в неподвижности доспехов и людей в
их тени. Но никто не засмеялся. Только лишь Шварцрабэ улыбнулся, и
то как-то неуверенно.