Шварцрабэ развел
руками.
- Если вам не
нравится Грессиль, есть и иные варианты. Например, герцог Валефор,
шестой владетель ада. Или губернатор Форас, что распоряжается
двадцатью девятью легионами демонов…
Ягеллон осенил
себя крестным знамением. Немного нервозно, как показалось
Гримберту.
- Мы стоим на
монастырской земле, - провозгласил он, - Здесь демоны не имеют
силы!
- Сир Гризео? –
Шварцрабэ перевел взгляд на «Судьи», - Кажется, настало время вашей
версии. Вы сказали, что кто-то выпустил «его» здесь, в Грауштейне.
Вы сказали, что это не конец. Кого?
Последний вопрос
он задал с вкрадчивой мягкостью инквизитора, но Гримберт ощутил в
нем отголоски звенящей стали. Совсем не той ржавой стали, из
которой состояла обшивка «Беспечного Беса». Скорее, того
высоколегированного сплава, из которого делают бритвенно-острые
стилеты для наемных убийц.
- Вы правы, сир
Хуго. Это демон. Но не Грессиль, не Валефор и не Форас. Едва ли его
имя встретится вам в «Малом ключе Соломона», Книге Товита или
«Компендум Малефекарум». Его зовут Керржес. Кому-нибудь из вас
приходилось встречать его? Может, вам, сир Хуго?
Шварцрабэ
вздрогнул. Едва заметно, будто прикусил язык.
- Нет, черт
возьми. Отродясь не бывал в Лангобардии.
Гримберт испытал
слабое подобие интереса.
- Отчего вы
решили, что он из Лангобардии?
- Это слово,
которое вы произнесли… Керржес. Мне показалось, что оно из
лангобардского наречия, с которым я мельком знаком, вот и
подумал...
- Совершенно
верно. С лангобардского языка это имя переводится как «кровавая
пена на губах мертвеца». Керржес рожден не в аду, как прочие
демоны, а там, в королевстве лангобардов.
- Отродясь там
не бывал, - мотнул головой Томаш, - Слишком сыро для моих костей, я
предпочитаю места поюжнее…
- И мне не
приходилось, - Стерх из Брока высокомерно качнул головой, - Земля
проклятых безбожников, где все пропитано ариманской
ересью.
- Эта земля не
всегда была такой. Думаю, сир Ягеллон куда лучше меня мог бы
объяснить суть противоречий между Лангобардией и Святым Престолом,
но попытаюсь вкратце описать самое необходимое. Долгое время Папа
снисходительно относился к арианству, полагая его отколовшимся
осколком христианской веры, не заслуживающим сурового наказания. Но
с каждым годом противоречия росли и ширились, появлялись трещины в
догматах и литургиях, датах церковных праздников и предметах
облачения… Это похоже на две сущности с разным генетическим кодом,
заточенные в едином организме. Рано или поздно должен был произойти
разрыв. И он произошел. Лангобардское королевство разорвало
конкордат с Ватиканом, послав Его Святейшеству символический дар в
виде изжаренного в масле Папского нунция. Святой Престол понял
символизм этого послания.