- Пускай. А что
до твоего приятеля, сира Нищей Вороны?
Гримберт коротко
качнул головой.
- Он мне не
приятель.
- Да? А мне
казалось, вы сошлись с ним весьма накоротке.
Гримберт перевел
дыхание и мысленно досчитал до десяти, чтобы унять
злость.
- С ним,
пожалуй, сложнее всего. Он определенно не так прост, как хочет
выглядеть, более того, иногда мне отчетливо кажется, что за маской
паяца и балагура угадывается нечто… другое. Точно под слоем краски
проступает старый, наспех закрашенный, герб. В одну минуту он
кажется истым раубриттером – беспечным вечно бедным гулякой,
болтуном и пьяницей, не следящим ни за карманом, ни за языком. Но в
следующую…
- Да?
- Мне кажется,
его интерес к чудесам, творим именем Господа, не такого уж
невинного свойства, как он хочет выставить. Мы с ним пару раз имели
повод перекинуться словами, так вот, он отлично осведомлен не
только о мелочных церковных делах, но и о Рачьих войнах, мне даже
показалось, не хуже, чем я сам. Эта его странная охота на чудеса…
Она уже не кажется мне странной прихотью болтающегося по миру
бездельника, как прежде. Возможно, за ней скрывается нечто
иное.
- Что,
например?
«Серый Судья»
досадливо мотнул башней, отозвавшись на порыв заточенного внутри
хозяина.
- Не знаю! Хотел
бы знать, но в силах лишь предполагать. Шварцрабэ умен и образован,
кроме того, грамотен и обладает умением завоевывать публику. С
такими достоинствами он смог бы найти себе теплое местечко при
любом баронском, а то и графском дворе. Вместо этого он стирает
ноги своего «Беспечного Беса», уверяя, будто странствует в поисках
чудес. Не странно ли?
- Странно, -
признал Берхард, - И что ты предполагаешь на его счет?
- Возможно, у
него свои счеты к Святому Престолу. Может, святая Инквизиция лишила
его близкого человека или разорила тяжба с каким-нибудь кардиналом
или… А черт, нет смысла гадать! Поссорится с Церковью в наше время
проще, чем хлопнуть себя ладонью по лбу. Но, согласись, какими
мотивами бы он ни был движим, пятка Святого Лазаря дала бы ему
превосходный шанс свести счеты. Явить настоящее чудо – не паточное
и привычное, из числа тех, которыми бахвалятся тучные епископы, а
другое. Жуткое, пугающее, страшное. Чудо, сотворенное из
человеческой крови. Такое, чтоб его запомнили в здешних местах на
многие века. Зловеще звучит, а?