Берхард неохотно
кивнул.
-
Пожалуй.
- Только
вообрази себе… Вместо божественной благодати на толпу снисходит
кровожадная ярость. Вместо очищения души и исцеления калек –
страшная бойня. Подобное может погубить не только Орден лазаритов,
давно ставший рудиментом ушедшей эпохи, но и подрубить на корню
авторитет Церкви, который веками утверждался здесь, на
севере.
- Что ж,
признаю, ты сохранил голову на плечах, - в устах другого человека
это прозвучало бы одобрением, но Берхард даже в эти слова вложил
сдержанное презрение, - По крайней мере, ты не так глуп, как мне
уже было показалось. Но это отнюдь не облегчает твоей
участи.
- Не облегчает,
- согласился Гримберт, - Чья бы ни взяла, приора или нашего тайного
убийцы, в скором времени радиостанция Грауштейна заработает на всех
частотах и тогда здесь сделается тесно от фигур в темных сутанах.
Начнется разбирательство, и такое дотошное, что позавидует сама
инквизиция. Нечего и думать сохранить свое инкогнито в таких
условиях. Значит, надо думать о том, как убраться отсюда с
наименьшими потерями.
- Есть какие-то
мысли на этот счет?
Гримберт устало
улыбнулся.
- Остается
уповать на пятку Святого Лазаря. Если кому-то под силу совершить
чудо, вытащив нас отсюда живыми, так это ей.
В бытность свою
маркграфом Туринский Гримберт не очень часто бывал в Аахане. Но
всякий раз, оказываясь в столице империи, не упускал возможности
посетить выступление императорской балетной труппы. Не потому, что
увлекался искусством, а потому, что всякое ее выступление было
триумфом науки, ненавязчиво демонстрируемым гостям, триумфом, к
огранке которого были привлечены лучшие мастера императорского
двора.
На сцене в
умопомрачительных пируэтах и фаэтэ кружились фигуры, невообразимо
грациозные и невесомые, выполнявшие номера, вызывавшие у зрителей
не только восторг, но подчас и суеверный ужас – некоторые из них,
казалось, настолько противоречат законам физики и человеческой
анатомии, что танцоры, их исполнявшие, своими немыслимыми
возможностями уже близки к святотатству.
Но Гримберт –
один из немногих – знал изюминку этого фокуса. Искусные танцовщики
и танцовщицы выглядели вполне натурально, но в этом была изрядная
заслуга декораторов и осветителей. Стараниями императорских лекарей
и био-мастеров их тела прошли комплексы сложнейших хирургических
операций, отсекавших лишнюю плоть и превращавших многие органы, не
востребованные на сцене, в не способные полноценно функционировать
рудиментарные зачатки. Гормональные процедуры и анатомическая
коррекция, которыми они подвергались с самого детства, довершали
начатое, облегчая тело до предельно возможного минимума,
перекраивая соединительную ткань и суставы, перестраивая нервную
систему и вестибулярный аппарат.