- Кажется, ваш
доспех барахлит, сир Гризео. Я ощущаю вибрации, исходящие от него.
Вы давно проверяли инжекторы по правому борту?
***
Гримберт
вздрогнул от неожиданности. Точнее, вздрогнул «Серый Судья».
Многотонная махина встрепенулась, издав своими механическими
членами скрип – точно кому-то перетирали кости на пыточном станке
невообразимой сложности. Зашумела в контурах охлаждения вода,
отдаваясь едва слышимым журчанием, тяжело и надсадно заработали
поршневые насосы, по-комариному тонко запели под нагрузкой силовые
кабели…
Какой-то из
испуганных мыслительных импульсов, прыснувших в разные стороны,
точно мыши, активировал систему управления огнем. Архаичная,
по-простому устроенная, она не имела ни развитых механизмов
безопасности, ни специальных сдерживающих контуров. Ей не
требовалось много времени, чтобы произвести выстрел – только лишь
короткий мысленный приказ. Но вместо привычного глифа, означающего
готовность к бою, перед глазами заплясали предупредительные
символы, обрамленные пульсирующими красными окружностями. Даже если
бы доспех получил приказ выстрелить, он не смог бы исполнить его. У
стали, как и у плоти, есть ограничения, неведомые духу.
Мы сдали
снаряды, вспомнил Гримберт. Еще вчера. Разрядили боеукладку вплоть
до последнего пулеметного патрона и отдали на хранение в арсенал
Грауштейна – под прицелом пары поигрывающих стволами святош,
наверняка зубосклаливших тайком и упивавшихся возможностью
приструнить зарвавшееся раубриттерское племя. После чего
монастырский служка с разъеденным проказой лицом запечатал
патронники, продев через них вощеный канат и скрепив его сургучной
печатью Ордена Святого Лазаря. Унизительная процедура, похожая на
оскопление, которую никогда бы не позволил провести над собой
настоящий рыцарь.
«Варахиил»
остался на прежнем месте, но его бронированная башня, узкая и
ребристая, уже не смотрела слепо в землю. Поднялась, изучая «Серого
Судью» полудюжиной прикрытых бронепластинами сенсоров.
Чертов лехит!
Гримберт ощутил, как нутро, точно крутым кипятком, ошпарило
злостью. Полагая «Серого Судью» надежно укрытым в тени монастырской
градирни, он так свыкся со своей ролью наблюдателя, что даже не
заметил, как объект его наблюдения, отрешившись от бесконечных
молитв, вернулся к жизни, мало того, последние несколько минут
самым пристальным образом изучал его самого.