- Темная
история, - уклончиво произнес Гримберт, - Мой прадед был чудаковат,
не удивлюсь, если он изготовил доспех в Швайнфурте по личным
чертежам. А у него было весьма чудное представление о доспехах, как
вы можете видеть!
Томаш неохотно
кивнул, отводя взгляд.
- И все же,
выглядит он знакомо. Как будто мне уже приходилось видеть где-то
эту образину. Эту – или очень похожую на нее…
- Уверен, на
жизненном пути вам приходилось встречать многих рыцарей, - поспешил
сказать Гримберт, воспользовавшись возможностью увести разговор в
сторону, - Неудивительно, если некоторые из них кажутся вам
похожими на других.
Томаш сплюнул.
Изрыгнув из себя остатки от монастырских щедрот, он немного
оправился, но трезвым отнюдь не выглядел.
- Мух над
дерьмом вьется меньше, чем рыцарей над франкской империей! И знал я
их до черта, это верно. Некоторых, особенно тех, с которыми грязь
за морем хлебали, до сих пор помню отменно. Вижу отчетливо, как
тебя, образину, сейчас. Никогда не спутаю. Другие… А черт, иногда
все эти герба да перья друг с дружкой сливаются, уже и не
различить, где кто… Ты был в Регенсбурге, Серая Кляча?
Может, и был,
вяло подумал Гримберт, даже не пытаясь напрячь измученную
нейро-коммутацией память. За последние три года мы с «Судьей»
пересчитали так много городов, что если бы я приказал Берхарду
накарябать название каждого на броне, он уже был бы украшен этими
сигилами с ног до головы.
Страсбург,
Майнц, Радольфцеель, Эссен, Марсель, Вормс, Вьен, Тулуза, Данциг,
Ульм, Констанц… В северной части франкской империи до черта
городов. Так много, что кажется, выйдя из одного, можно сразу
врезаться в другой, растущий у него под боком. Совсем не так, как в
восточных марках, где города окружены многими десятками километров
выжженной радиоактивной земли – добрая память о веках
противостояниях с арианской ересью.
В некоторых из
них для нас находилась крыша и работа – это были хорошие города и
добрые воспоминания. Из других нас выгоняли прочь, угрожая
крепостными орудиями, или окатывали со стен смолой – здесь, на
севере, не любят раубриттерский сброд и стараются не иметь с ним
дела. Слишком хорошо знают, какой шлейф тянется обычно за нашим
братом.
В Эрфурте нас с
Берхардом едва было не арестовали – тамошний епископ развернул
кампанию против рыцарей-разбойников, как он их именовал, и успел
изжарить парочку самых непоседливых в их собственных доспехах.
Спасла безлунная ночь и отсутствие у епископских загонщиков
инфракрасных прожекторов.