- Херова дрянь!
– выдохнул Томаш. Выпучив свой единственный глаз, скособочившись,
он выглядел так, будто увидел чудо – и это чудо, сверкнув в сером
небе Грауштейна, наполнило сосуд его души трепещущим пламенем, - Во
имя паленых потрохов никомидийских мучеников, что за…
Паломники,
взвыв, бросились прочь от «Вифанийца» - грязная бесцветная волна,
рассыпающаяся алыми брызгами под огнем двух пулеметов. Первые
очереди ударили неприцельно, вразнобой, точно орудия не выискивали
цели, а спешили выплеснуть жгущий изнутри боезапас. Но уже
следующие оказались выверены – вполне достаточно, чтобы полоснуть
по толпе горизонтальными трассами пулеметного огня, опрокидывая и
разрывая тех, кто оказался ближе всего.
«Вифаниец»
больше не был неподвижен. Ожившие пулеметы словно наполнили его
огромное стальное тело жизнью, вдохнули в него жар. Выпустив двумя
струями пар из системы охлаждения, ошпаривший искалеченных,
ползающих у его ног, людей, он заскрежетал всеми своими
сочленениями и пустился в танец, подобный которому Гримберту
никогда не приходилось видеть.
Жутко было
наблюдать за тем, как Франц Бюхер, потеряв человеческий облик,
мечется по заполненному людьми залу, легко разрывая голыми руками
плоть и безумно хохоча. Но это… Это зрелище походило на картину из
самого ада. Картину, которую сенсоры «Серого Судьи» передавали с
безжалостной отчетливостью невозмутимых электронно-оптических
приборов.
«Вифаниец»
метался из стороны в сторону, слепо полосуя пространство вокруг
него пулеметами и походил на безумного жнеца, охваченного приступом
амока прямо посреди жатвы. Разве что вместо спелых пшеничных
колосьев вокруг него были люди. Рыцарские пулеметы полосовали их,
отстукивая рваные очереди, то невыносимо длинные, то короткие и
отрывистые, точно звериный рык.
Кра-ха-та-та-та!
Тра-бра-тра-та-та-там!
Тело «Вифанийца»
дрожало и корчилось, словно по нему барабанили вражеские снаряды.
Гидравлические приводы выли от страшных усилий, едва справляясь со
своей работой, давно выйдя за расчетные параметры давления и
прочности. Рыцарь шатался, кланялся, кренился то на один бок, то на
другой – и все это время рассыпал вокруг себя звенящие трассы
пулеметного огня.
Одна из очередей
снесла угол рефектория, стесав его, точно невидимым зубилом, лишь
серая пыль полетела по воздуху. Крупнокалиберные пулеметы
«Вифанийца» отличались звериной яростью, и ярость эта,
высвобожденная «Керржесом», обрушивалась на все окружающее огненным
дождем, полосуя камень и людей вперемешку. Хвала Господу, пушки
«Вифанийца» все еще молчали. Может, их система управления имела
сдерживающие предохранители, который их хозяин, сотрясаемый
безумным смехом, не в силах был обойти. А может, он попросту
позабыл, что в его распоряжении находится этот богатый
арсенал.