Не бой –
побоище. Бессмысленное, но оттого еще более яростное, полное
ревущего огня, точно огромная горящая мельница. Обратившиеся в
диких зверей рыцари Ордена впивались друг в друга, разя направо и
налево гибельным огнем в упор.
- Стойте! Во имя
Господа и Святого Лазаря, стойте! Сопротивляйтесь дьявольскому
искушению! Боритесь, братья мои!
Приор Герард не
бежал от боя. Его огромная машина на фоне сшибающихся и пляшущих в
дьявольском танце рыцарей выглядела исполинским крабом, выбравшимся
со дна океана, разве что бока его покрывал не хитин, а тускло
блестящие плиты бронепластин. Покрытый во многих местах вмятинами,
опаленный, он не стрелял, его чудовищные мортиры молчали,
беспомощно ерзая в спонсонах.
- Укрощайте свой
гнев, братья! – ревел он в микрофон на предельной громкости - Не
поддавайтесь! Помните про свою бессме…
Кто-то из
рыцарей, развернувшись рывком, всадил в лобовую броню «Ангела»
сдвоенный залп главного калибра, заставив приора Герарда умолкнуть
на полуслове. Подобного выстрела хватило бы, чтоб превратить
«Серого Судью» в тлеющий остов, но «Ангел» был рассчитан на
противостояние куда более серьезным орудиям, его запас прочности
был невообразим.
Рыкнув
сервоприводами, он развернул торс с удивительной для такой туши
проворностью, а в следующий миг одна из осадных мортир исторгла из
себя ревущий столб огня, окутанный серыми вуалями сгоревшего
пороха. Снаряд, созданный, чтобы крушить вражеские крепости и
капониры, не нашел достойной преграды в нескольких дюймах
закаленной стали. С грохотом, от которого у Гримберта зазвенело в
ушах, он снес бронированную башню с плечей и отшвырнул далеко в
сторону, заставив покатиться по мостовой. Обезглавленный доспех,
более не подчиненный человеческой воли, одному только закону
тяготения, выпустил в небо фонтан пара и искр из развороченной
дыры, оставшейся на месте башни и, нелепо дернув ногами, повалился
ничком.
«Вопящий Ангел»
выстрелил еще раз, на этот раз вверх.
- Братья!
Сохраняйте веру! Вы – защитники Грауштейна!
Они не слышали
его. Люди, заключенные в броню с зелеными крестами, уже утратили
возможность что-либо слышать, понял Гримберт. Радиоэфир все еще
клокотал бессмысленными всплесками демонического хохота, но эти
звуки производились не людьми. Это был «Керржес». Грохочущий на
всех частотах, терзающий небо вспышками выстрелов, это был
вырвавшийся на свободу демон.