- Сарказм
удается тебе не лучше, чем портовой шлюхе – ласка, - буркнул
Берхард, мгновенно сбрасывая фальшивую личину. Так с боевого
доспеха слетает брезентовое покрытие, обнажая бронированную сталь,
- Паук, который задумался о том, как бы спасти свою душу – живот
надорвать можно!
- Ты оскорбляешь
мою христианскую добродетель, - произнес Гримберт с выражением
уязвленного смирения, хоть и знал, что грубые динамики «Судьи»
превратят любую интонацию в бесцветный шум, - Даже последний
раубриттер имеет право на спасение души.
Берхард
беззлобно хлестнул отстающего мула хворостиной по крупу.
- Не держи меня
за дурака, мессир, - посоветовал он, - Последние три дня мы мчались
к морю будто мучимый жаждой пьяница к бадье с водой. Покинули
сытный Прованс, где могли бы славно перезимовать, и бросились сломя
голову на север. И это при том, что ходовая «Судьи» выработала
половину ресурса, а с подшипниками и вовсе дрянь творится… Что за
чудо должно было случится в этом растреклятом монастыре, чтоб ты
ринулся к нему, точно похотливый дьякон за юбкой?
Миновав крутой
поворот, они подошли к паромной переправе. Отсюда уже можно было
увидеть океан, прежде прятавшийся за осклизлыми холмами и зарослями
болезненных шипастых деревьев. Бескрайняя водная гладь обычно
придает сил усталым путникам, но Гримберт не ощутил облегчения,
внутренности его все еще стонали после многих часов непрерывной
тряски.
Сарматский
океан. Говорят, когда-то он вздымался и бурлил под градом
выпущенных снарядов, исчерченный острыми килями кельтских десантных
кораблей. Сейчас же взгляд Гримберта равнодушно скользил по его
гладкой, почти не нарушаемой волнами, поверхности. Он казался
сонным, вялым, равнодушным, точно был заполнен не водой, а вяло
колыхающимися слоями болотной жижи. Кое-где на его поверхности
виднелись щербатые гранитные обломки небольших островов, таких же
безжизненных, как и он сам.
Этот океан
мертв, подумал Гримберт, мертв, как мертвы мощи Святого Лазаря. Как
мертвы мои глазные нервы. И если когда-то в его недрах была жизнь,
она давно ушла отсюда или переродилась в такие формы, которые не
имеют ничего общего со знакомыми нам.
- Я знаю, зачем
ты здесь, мессир.
Одно из
достоинств того, что твоя уязвимая плоть спрятана за дюймами
броневой стали, заключена в том, что многотонное тело не подвержено
обычным нервным реакциям. Оно не вздрогнет от неожиданности. За это
Гримберт тоже его ценил.