-
Что?
- Я не дурак, -
мрачно обронил оруженосец, - Я заметил, как ты расспрашивал
паромщика о приоре. Кажется, он интересовал тебя даже больше, чем
чудотворная пятка, из-за которой разразился весь шум.
- С твоей
наблюдательностью впору работать в святой инквизиции, - пробормотал
Гримберт, невольно уязвленный, - Странно, что тебя устраивают лавры
оруженосца.
- Даже там мне
едва ли попадались бы такие отчаянные лжецы, как ты, Паук, -
спокойно парировал Берхард, - Этот приор – твой давний приятель, не
так ли? Один из тех, кто лишил тебя титула?
Гримберт
вздохнул. Автоматика «Серого Судьи» позволяла насыщать кровь
кислородом в автоматическом режиме, но время от времени он делал
это самостоятельно – чтобы не атрофировались без нагрузки
легкие.
- Его зовут
Герард. Священник. Приор Ордена Святого Лазаря. Да, он из моих
старых приятелей. Из тех, что заварили в свое время Похлебку
по-арборийски.
- Я так и
подумал. А теперь убеди меня в том, что ты не выжил из ума, мессир.
В том, что твои мозги еще не превратились в похлебку от постоянного
контакта с нейро-интерфейсом.
-
Что?
- Остров сейчас
должен быть набит святошами под завязку. Одних только
братьев-рыцарей Ордена должно быть несколько дюжин. Поэтому скажи
мне сейчас, прежде чем мы достигнем парома, что ведет тебя в
Грауштейн? Если это месть, здесь наши дороги расходятся, Паук. Я
возьму причитающуюся мне часть меди, одного мула, поверну обратно и
если помедлю хоть минуту, то только лишь для того, чтобы плюнуть
напоследок тебе в спину.
Гримберт
помедлил с ответом, аккуратно перенося вес «Серого Судьи» с одной
ноги на другую.
- Знаешь, многие
сочли сумасшедшим Давида, когда он принялся собирать камни. Эти
камни он собирался вложить в пращу, чтобы повергнуть непобедимого
Голиафа. Грауштейн станет первым моим камнем, Берхард.
Оруженосец
ощерился:
- Ненавижу,
когда ты начинаешь плести из слов паутину. Может, маркграфы именно
так и изъясняются, да только ты уже не маркграф, а раубриттер, да и
я – не графиня с задранной юбкой.
Гримберт сделал
еще один глубокий вдох. Иногда с Берхардом было непросто, но он уже
давно уяснил, что разнообразные достоинства этого человека с лихвой
компенсируют многие же его неудобства.
- Их было
семеро. Семеро человек, которые состряпали заговор. Они же и пожали
его плоды, уничтожив маркграфа Туринского. Последние два года я
следил за их судьбами, насколько это возможно. Судьбы эти
складывались по-разному, у кого-то лучше, у кого-то хуже, но все
семеро получили по своему куску сладкого пирога. И вот что странно.
Шесть из этих судеб видно отчетливо, как золотые нити в вышитом
гобелене. Иногда они теряются, но ненадолго. Достаточно подставить
ухо слухам, как их судьбы начинают обрастать новыми подробностями и
деталями. Маркграф Гунтерих. Граф Лаубер. Сенешаль Алафрид. Граф
Леодегарий. Граф Вьенн. Бургграф Клеф. Догадываешься, кого здесь не
хватает?