Гримберт
заставил «Серого Судью» найти взглядом паром, благо тот был хорошо
заметен с высоты Южной башни. Лежащий за монастырскими стенами, он
походил на тушу кита, выкинутую на берег и медленно гниющую,
опутанную канатами-жилами и силовыми кабелями. Вокруг него Гримберт
не заметил особого оживление, какое обыкновенно имеет место вокруг
готовящегося отплыть корабля. Трое рыцарей-лазаритов с зелеными
крестами на лобовой броне так и стояли на прежнем месте, точно
статуи, кажется, они даже не шевельнулись со вчерашнего
вечера.
- На этот счет
господин приор ничего не сообщил, - вынужден был признать Гримберт,
- Но я искренне надеюсь, что сегодняшний день станет последним днем
нашего пребывания в Грауштейне. Довольно мы уже наслушались его
колоколов! Приор волен углубляться в дебри расследования, если
считает, что смерть Франца не была обычным несчастьем, но у него
нет права держать в своем монастыре силой свободных
рыцарей.
Шварцрабэ
потеребил подбородок, что-то обдумывая.
- А этот приор
Герард – просто кремень, а? Железный старик. Он сразу произвел на
меня впечатление, еще своей проповедью. Знаете, в мире обретается
множество святош и некоторые не дураки двинуть хорошую речь, но
этот старик… Знаете, сир Гризео, мне кажется, он не так прост, как
хочет казаться.
- Что вы имеете
в виду?
Хуго фон
Химмельрейх улыбнулся, и улыбка эта показалась Гримберту немного
натянутой.
- Судьба весьма
странно одарила меня при рождении. Я скверно разбираюсь в
искусствах, ужасно пою и, без сомнения, ничего не смыслю в
рыцарском поединке. Но если я в чем-то и разбираюсь, так это в
людях.
- Вот как? – не
удержался Гримберт, - Я полагал, ваша сильная сторона –
карты.
К его удивлению
Шварцрабэ не встретил эту шутку улыбкой. Напротив, его взгляд
немного посерел, будто отражая цвет тяжелой океанской
глади.
- Совершенно
верно, - с самым серьезным видом подтвердил он, - И внутренний
голос твердит мне, что прежде чем садиться играть в карты против
приора Герарда, надо хорошенько проверить рукава его
сутаны.
- Вот как? Что
же в нем вас насторожило, сир Хуго?
- Треклятый
колокольный звон, - Шварцрабэ неожиданно подмигнул ему, а потом
ткнул пальцем по направлению к колокольне, - Вот, что навело меня
на эту мысль. Мы все, невольные гости Грауштейна, страдаем от него
уже третий день, а между тем мало кто из нас задумался об обратном.
Не о том, что мы слышим, а о том, чего мы не слышим!