Больно то как. Л ладно. Отключиться. Знакомое чувство
инородности тела и полное отсутствие боли. Зато и двигаешься как
пьяный. Впрочем, главное, что боль никак не отвлекает, да и бегать
сейчас не нужно. Отбросил тесак, в котором уже не было никакой
необходимости, и снял с пояса кобуру с «маузером». Понадобилось
добрых секунд шесть, пока он пристегнул кобуру приклад и у него в
руках оказался мини карабин. Долго. Руки, как чужие.
Выбираться из воронки не пришлось. Просто поднялся во весь рост,
и хватает. Даже чуть многовато, потому как выглянул по грудь.
Приклад упирается в плечо, фосфорные точки прицела видны отчетливо
(пришлось переделать штатный прицел «маузеров», уж больно тот
неудобен). А где цель? Со стороны траншей слышна разноголосица. Не
иначе весь личный состав повысыпал. А вдруг это ночная атака? Но
пока только и того, что шумят.
Да где же ты? Ага. Вот ты где. Не эт, не зря бойцы
спецподразделений размалевывают себе лица. До австрияка шагов
двадцать, а потому его лицо выделяется четким белым пятном. Хорошо,
хоть за свое беспокоиться не приходится. Расстояние так себе,
плевое, и никто не мешает. Поэтому Шестаков тщательно прицелился и
нажал на спуск.
Как только треснул выстрел, прапорщик тут же упал на дно
воронки. Попал, не попал, не важно. Главное – укрыться и не
изображать из себя грудную мишень. Плевать, что темно, когда в одно
место палит сотня винтовок, какая нибудь дура обязательно попадет в
цель.
Не ошибся. Тут же дружно заговорили винтовки. Вторя винтовкам,
ударил пулемет, еще один и еще. Над головой засвистали пули,
некоторые шлепали в край воронки, выбивая фонтанчики земли. Сам он
их не видел, зато очень даже ощущал падающие на него крупицы
земли.
Подумалось о парнях, которые сейчас также оказались под
обстрелом. Очень хотелось надеяться, что у них достанет выдержки
найти укрытие и не отсвечивать. Сомнительно, чтобы у всех нашлась
такая просторная и глубокая воронка, но уж чего поменьше тут в
изобилии. Главное – не отсвечивать. Ну и еще…
Шестаков слегка приподнялся и, подняв «маузер» над краем
воронки, трижды выстрелил в сторону австрийцев. Пусть думают, что
он один, ну и знают, на каком именно месте нужно сосредоточить свое
внимание. Похоже, получилось. Он четко расслышал, как по краю
воронки прошлась пулеметная очередь. В лицо вновь сыпануло земляной
крошкой и мелкими камешками.