Потому что я действительно хотел это сделать.
Сдержался. Не знаю, как. Если бы не звонок Вяземского-младшего, возможно бы и пиздец ей пришёл.
Но я уже тогда, у стены, чувствовал, как руки дрожат от напряжения. От желания. От злобы. От боли.
Пять лет. Пять, мать его, ебучих лет.
Я мечтал о ней каждую ночь. Представлял, как всё будет, когда найду. И с каждым годом становился только злее.
Жар в груди сменился на колючий лёд, что вонзался своими осколками каждый раз, когда я вспоминал о ней.
Она сбежала. Даже не сказала ни слова. Просто вычеркнула меня, как будто меня не существовало.
Я ведь хотел её найти. Сразу, по горячим следам. Порывался. И, уверен, смог бы. Но отец поставил мне условие, захлопнул в чёртову клетку.
…
— Ты мне такой не нужен, Игнат, — он посмотрел на меня, как на кусок дерьма. — Слабый, сломленный какой-то бабой, что бросила тебя, даже не выслушав. Просто вычеркнула. Какой от тебя толк?
— Так скажи мне, где она? — зубы скрипели и, казалось, вот-вот начнут крошиться. — Куда ты её спрятал?
— Уверен, ты и так разберёшься, Игнат. А я пока начну исправлять свои собственные ошибки. Ты — моя ошибка. Ты слишком слаб, чтобы управлять нашим делом.
— Твоим! Твоим делом!
Но Белый лишь скривил рот, продолжая разочарованно смотреть на меня, как на ничтожество.
— Ты явно не годишься для всего этого, щенок, — Белый склонил голову, с презрением глядя на меня. — Но знаешь, это я виноват. Я был слишком мягок с тобой. Слишком многое тебе позволил. Много свободы для юного ума — это крах. Но ведь у меня есть ещё один сын.
Вспышка ненависти опалила глаза, горло сжало. Мне хотелось лишь взметнуть руки и изо всех сил сжать пальцы на дряхлом горле.
— Не смей…
— Не тебе мне указывать. Мальчишка ещё мал, и я успею сделать из него то, что мне нужно. Учту все ошибки и слабости, которые проявил в отношении тебя. Он станет идеальным преемником.
Я знал, понимал, что предстоит моему младшему брату, которому я столько лет вместе с матерью помогал скрываться. Я берёг мальчишку, чтобы отец не сломал его, как меня самого. Но отец всё равно узнал о них. И ничего не стоило ему дотянуться своими смертоносными руками.
Мать он не пожалеет. А брата, которому всего двенадцать, на корню сломает. Изувечит его душу, растопчет.
Нет, я не мог позволить этому случиться.