— Я знаю, — говорю быстро, задыхаясь. — Но… ты уже сделал всё. Уже. Посмотри на него. Он не то что встать — дышать не может. Он поплатился. Пожалуйста…
Касьянов смотрит молча. Секунду. Вторую. Глаза ледяные. Без эмоций. Без колебаний.
И вдруг я вижу, как его пальцы на пистолете сжимаются.
— Не надо! — голос срывается, я наваливаюсь на него всем телом, не знаю, что делаю, просто пытаюсь не дать ему выстрелить.
Игнат рычит, дёргается, отшвыривает меня, как куклу. Я отлетаю в бок, ударяюсь плечом об угол шкафа и сжимаюсь от боли, но… он не стреляет.
Повисает пауза.
Игнат тяжело дышит. Грудь ходит ходуном. Пистолет по-прежнему в руке.
Баварский — свернулся в позе эмбриона, стонет, и в его глазах уже нет ничего. Только страх. Только понимание, что он был в шаге от конца. И он всё ещё там.
Игнат поворачивается ко мне. Его глаза пробегают по мне с головы до ног, задерживаясь на плече, которое я сжимаю рукой.
— В следующий раз, — говорит низко, — не влезай.
Я молчу. Просто молчу. Потому что не знаю, что будет, если скажу хоть слово.
Он убирает пистолет и делает шаг ко мне, склоняется, и я чувствую, как его рука касается моего подбородка. Касьянов чуть сжимает пальцы, вынуждая посмотреть ему в глаза.
— Я не позволю даже смотреть на тебя. Поняла? Тем более трогать. Тем более без разрешения.
Я киваю. Не потому что согласна. А потому что иначе не могу.
А потом я задерживаю дыхание, когда Игнат подцепляет край моего джемпера и внезапно осторожно прикасается к плечу, как раз там, где я ушиблась об угол шкафа. Кожу нестерпимо начинает жечь даже через ткань рубашки. Я замираю, пока он ощупывает плечо, нахмурившись, но в итоге удовлетворённо кивает и убирает руку, а я тут же возвращаю джемпер на место.
— Пошли, — бросает, кивая на дверь. — Нам тут больше делать нечего.
И, развернувшись, он уходит первым, будто только что не разрушил чью-то жизнь и не расколол мою на осколки ещё раз. В очередной раз.
Я оглядываюсь. Баварский лежит на полу. В крови. Дышит с хрипом. Но он, по крайней мере, жив.
Мои руки всё ещё дрожат, но я делаю глубокий вдох и послушно иду за Игнатом.
11. 11
Я выхожу на улицу, и холод тут же пробирает до костей. Не потому что на улице ветер. А потому что у входа стоит его машина.
Чёрная. Хищная. С наглухо тонированными стёклами.
Дверь с пассажирской стороны рядом с водителем распахнута.