— Как приехать?
— Меня подвезли. Эм… Попутка.
Пауза.
— Кто посмел? Фамилия!
Пу-пу-пу. Кажись зря я ему вот так во всем сама призналась. А-то ведь еще покажет кому из-за меня?
— Д-да я же не спрашивала, — отмахиваюсь я. В конце концов он же меня пытать не будет, чтобы выяснить имя добродетеля, который меня сюда доставил. — Просто... пустите меня к мужу, а? Я умоляю вас. Мне нужно знать, что с ним. Я больше не могу так.
В трубке слышен грозный выдох, больше похожий на рык.
— Ну, Рустам Дамирович, я вас очень прошу, — уже начинаю всхлипывать, понимая, что не могу уехать, ну повидав мужа.
— Отставить слезы! — командует твердо. — Наслушался уже, — фыркает. — Всю душу мне уже вымотала! Ожидайте.
Он сбрасывает. А я отнимаю телефон от уха и непонимающе вглядываюсь вдаль за забор.
Значит пустят меня к мужу? Или его самого ко мне приведут? Это было бы лучшим вариантом, ведь это будет значить, что он и правда в порядке, раз на своих двоих выйдет ко мне. Но лишь бы увидеть его! Убедиться, что он в порядке!
Господи, пожалуйста.
И наконец я слышу шаги.
Твёрдые. Уверенные.
Отыскиваю взглядом кому они принадлежат. Незнакомый мне мужчина приближается к забору. Высокий. Хмурый. Военный до кончиков пальцев. Перемотанное плечо, перевязь через грудь.
Солдатик без лишних слов открывает перед ним калитку, выпуская мужчину ко мне.
Он останавливается в шаге. И смотрит так строго-оценивающе сверху вниз. Как на нашкодившего ребенка, которого выпороть мало. И дышит так зло, что мне становится не по себе.
— Совсем больная? — вдруг цедит.
И я узнаю этот голос.
Командир мужа. Так он тоже здесь?
А, ну точно. Плечо же перемотано. Видимо тоже ранен.
Я киваю в ответ на вопрос. У меня уже нет сил играть в достойную. Нет сил объяснять. Слёзы застят глаза:
— Мне нужно увидеть его, — всхлипываю. — Я не могу уехать…
Он смотрит долго.
Глаза у него светлые, колючие как лед.
Щёлкает языком, будто сдерживает раздражение, потом кивает — резко, по-военному:
— За мной.
Разворачивается и идёт обратно в калитку. А я — за ним. Без вопросов. Без воздуха в лёгких. Будто на допрос. Ведь совсем не знаю, что пеня теперь ждет. А вдруг Виталика из-за меня накажут? Как-то я об этом сразу не подумала. Вот дура.
Однако назад дороги нет.
Мы уже входим в здание госпиталя.
Командир идёт быстро, шаг у него чёткий, ровный, даже с перемотанным плечом. Не сутулится, не прихрамывает, будто ранение — пустяк.