Хозяин опять кивнул. Шаркая ногами в
раздрызганных ботинках, он развернулся и скрылся в доме.
Репейник окинул взглядом двор. Здесь
жили плохо. Не бедно – потому что сновали под ногами серенькие
куры, висел над колодцем, тускло светя медью, паровой насос, да и
дом был двухэтажный, каменный – а просто неустроенно, грязно.
Наличники лет двадцать никто не красил, кладка вокруг колодца
местами обвалилась, труба на крыше стояла косо и была чёрной от
жирной копоти. Сорная трава подбиралась к самому дому, огород зарос
бурьяном. Создавалось впечатление, что хозяева делали всё через
силу, нехотя.
Пёс утратил к Джону интерес, зевнул с
прискуливанием, развернулся и побрел, не оглядываясь, прочь.
Скрипнула на несмазанных петлях
дверь. Репейник обернулся: старик шёл к нему со стаканом воды.
– Спасибо, – сказал Джон, принял
стакан и залпом выпил, ощутив затхлый вкус. Вода, однако, была
холодная, и от этого стало легче голове.
– Пойдем уж, – сказал хозяин. –
Потолкуем, раз пришёл.
Репейник вслед за стариком перешагнул
порог дома. Внутри царил полумрак, было душно, воздух пах
лекарствами и прелыми тряпками. Из тесной прихожей вышли в кухню,
просторную, с большим столом и целым взводом узких высоких
шкафчиков вдоль стены. Здесь было так же темно, как в прихожей:
маленькое окно закрывала плотная занавеска, сквозь которую дневной
свет проникал, словно испачкавшись и оттого потускнев.
За столом, в углу кто-то сидел –
привалившись к стене, почти не шевелясь, бледный, как призрак.
– Покой вам, – сказал Репейник.
Призрак не отреагировал.
– Глухая она, – буркнул хозяин.
Репейник разглядел, что это женщина, старуха в головном платке. –
Давно оглохла. А может, что и слышит, да не отвечает никогда.
Старик примостился за столом, кивнул
Джону: садись, мол, рядом. По идее, Репейнику полагалось устроиться
напротив, потому что предстояла не дружеская беседа, а
какой-никакой, но допрос; однако сидеть на кухне больше было негде.
Поколебавшись, Джон опустился на скамью подле старика, почти
соприкоснувшись с ним локтями.
– Мне таить нечего, – произнес хозяин
и замолчал. Потом он положил руки на стол, и пальцы засуетились,
совершая мелкую, бесполезную работу: подбирали и отбрасывали
крошки, разравнивали скатерть, колупали засохшее пятно.
Репейник сказал:
– Меня зовут Джон.