Среди прочих записей, наткнулась на одну, привлёкшую особенное внимание, потому что она была последней: "Настойка для купца С. Договориться о цене. Крайний срок – следующая неделя. Если не получится продать – думать о продаже …". Дальше следовало какое-то слово, неразборчивое и зачеркнутое. Но и так было понятно: отец рассчитывал на продажу настойки как на источник дохода. И если эта сделка сорвётся, им придётся продавать что-то ещё, возможно, что-то ценное из имущества. Уж не Берёзовку ли?
Продавать, так продавать: я не успела ещё ни к чему особенно привыкнуть. Да и все эти излишества мне были совершенно ни к чему.
— Что же это за настойка такая? И кто этот купец С., от которого так много зависит? Может быть, стоит попытаться узнать об этом побольше? – задумалась на секунду, но потом пришло понимание, что была эта настойка в лаборатории и сама я её точно не повторю.
— Настойка? – голос Марфы за спиной вывел из раздумий.
— Да, отец тут пишет, что некий купец ждет от него настойку, - я тяжело вздохнула.
— У меня здесь другой вопрос, Верочка, - и голос Марфы, и то, что она опять назвала меня «Верочкой» заставили напрячься.
— Давай, рассказывай,- выдохнула я, но потом осмотрела ровные стопки разобранных документов. - Может, не здесь? А то я уже думала спалить к чертям и этот кабинет, потому что не понимаю ничего. Идём в гостиную, - я встала и обошла ошалевшую и замершую в дверях от моего поведения и от моих слов о поджоге Марфу.
Она догнала меня через минуту, а потом в гостиную вошла Елена с подносом, расставила на столике чай и какие-то сладости. Наверное, я слишком громко возмущалась, и кухарка решила меня задобрить. Она снова мельком, с ужасом глянула на моё лицо и, поймав взгляд, мышью пронеслась мимо. Наконец стало тихо.
— Это плохие новости, Марфа?
— Н-нет, они просто новости. Приходило на днях письмо. Из Петербурга. Но вы были ещё плохи. А сейчас…
— Не тяни, прошу. И так тошно, - мне хотелось спрятаться в самый тёмный угол и сидеть там, вслушиваясь в стук сердца, нежа воспоминания о моей потерянной жизни.
— Аркадий Петрович. Ваш жених. Пока помолвка не была объявлена, но вы хотели этого брака, - Марфа говорила уверенно, чётко, глядя на меня ожидающе.
— Так… Хорошо. Жених, значит. И ты уверена, что я его любила?
— Ну, любила ли… не моё дело, да и какая любовь при знакомстве и всего двух - трёх встречах, — экономка, казалось, не врала, но что-то тут было тоже нечисто.