Теперь я — Стас Романович Валеев. Паспорт, загран, права. Всё как положено. Даже диплом.
— Преподаватель физкультуры? Серьёзно?
— Отличное прикрытие. В этом районе тебя никто не знает. Поживёшь спокойно, придумаешь, как утопить этого урода, а мы с Генычем — рядом. Сам знаешь.
— Знаю, — мрачно киваю, разглядывая диплом. Физрук, блядь. Даже иронично. Соседка вряд ли станет трахаться с бывшим смотрящим по центральному району, а вот с простым физруком — почему бы и нет.
Тем более, сколько чудных тренировок можно устроить, пока лифт зависает на этаже.
— Погнали. Я столько не трахался, что скоро яйца взорвутся.
— Не срослось со смотрящим по зоне?
— Литвинова сняли за взятки, а новый — даже разговаривать о шлюхах не стал. У нас там весь лагерь выл.
— Подкачался, смотрю, пока брёвна таскал? – толкает он меня в спину.
— Поржи мне ещё. Главное, чтобы девки, которых ты притащил, не оказались брёвнами.
Возвращаюсь в комнату. Тепло, как в сауне. Воздух густой. Пот, алкоголь и женская плоть смешались в коктейль, от которого слегка мутит — но приятно. Вливаю в себя ещё виски. Горло обжигает, внутри становится легче, глупее. Танцую под блатняк, уже не парюсь. Виски работает, музыка гремит, кто-то стонет, кто-то ржёт. Жизнь пошла.
Ты меня не лечи
И не води рукой
Я уже как большой
И, сука, сам всё знаю
Лучше со мной давай
Танцуй или играй
Пой, ну или читай (Каспийский груз)
И тут — звонок. Сквозь гитару Гены — металлический, назойливый.
Полночь. Загуляли. Но я слишком долго жил по чужим правилам. Пора жить по своим.
— Кто там? – орет Гена, останавливая руки, которые ловко перебирали струны.
— Да соседи. Не привыкли к вечеринкам. Бабка уже приходила, но увидела меня и сбежала.
— Так зови к нам. Налаживай, так сказать, контакт, — ржёт Егор, утыкаясь мордой в сиськи своей шалавы.
Открываю дверь — и замираю.
На пороге не участковый, не пьяный сосед, не недовольная бабка с пятого. А она. Моя соседка. Я думал, в юбке она сексуальна, но эта шёлковая пижама открывает для фантазии ровно столько участков тела, сколько нужно. Или я просто бухой в хлам, что готов выебать ее даже в этом.
Под тканью угадываются упругие шарики, и я впервые чувствую, как меня выбивает не виски, а она. Стоит на пороге, как будто нечаянно, но с таким выражением, что сразу ясно — думала, стоит ли идти. А потом пошла. Значит, хотела.