Он тоже сопротивлялся
хозяевам-гаэлам, но его не трогали. Он на самом деле оказался из
королевского рода, а королевскую кровь проливать нельзя.
– Хочешь, научу, как насолить этим
свиньям? – спросил он меня как-то раз, когда мы косили траву на
дальнем покосе.
– Конечно, – ответил я.
– Подкинь в сено вот эту траву,
крестовник, – он показал мне на невзрачный кустик. – Вся скотина
отравится и подохнет.
Я присмотрелся и запомнил.
– Откуда знаешь? – спросил я.
– Меня пытались им отравить, –
беззлобно ответил Киган, будто рассказывая о каком-то пустяке.
Я, разумеется, последовал его
совету, и весьма успешно.
Лето сменилось короткой осенью,
выпал снег, долгая северная зима, показавшаяся мне бесконечной,
наконец закончилась, дни стали длиннее, и первая трава зазеленела.
Я почувствовал, что начинаю привыкать к рабской рутинной жизни.
Я поделился этим наблюдением с
Киганом.
– Думать даже не смей, – прошипел
он, а его глаза сверкнули из-под длинных волос, словно у безумца. –
Мы выберемся, так и знай.
К весне еды стало мало во всей
деревне, и наш скудный рабский паёк уменьшился до совсем крохотных
размеров. Нам пришлось воровать еду, а иногда приходилось отбирать
её у более слабых рабов.
Гаэлы старались пресекать это,
избивая нас за малейшие проступки. Избивать меня всегда приходил
Доннел, он никак не мог простить мне порезанную руку. Оказывается,
я перерубил сухожилия, и после того, как рана зажила, кисть
осталась скрюченной. Я втайне радовался, что сделал его
калекой.
В начале лета привели новых рабов. Я
смотрел в их испуганные обречённые лица и узнавал себя. Никого
знакомого среди них я не встретил, поэтому не стал обращать на них
внимания.
Как-то раз в деревню приехали гаэлы
в богатых одеждах. Я проводил их взглядом, опираясь на мотыгу, и
что-то в их виде заставило меня нервничать. Какое-то гадкое
предчувствие.
Я вернулся в землянку после рабочего
дня, хотел спросить Кигана об этих всадниках, но не обнаружил ни
его самого, ни его вещей.
– Ищешь свою голубку? – самодовольно
ухмыльнулся Озрик, глядя, как я стою посреди землянки.
Мне так и захотелось разбить ему
рожу, но я сдержался.
– Он не пришёл вечером, – произнёс
кто-то из рабов, я не увидел в темноте, кто именно.
– Его забрали? – спросил я.
– Кто? – спросили меня в ответ, и я
понял, что спрашивать бесполезно. Нужно искать самому.