Блядь.
Моя?
МОЯ ЖЕ?!
Пульс взрывается. Меня ударяет, как током. Сердце ебашит в грудь, будто в запертую дверь.
Сука. Если да – если она уехала беременной. Если родила. Если спрятала.
Прикидываю сроки. Прикидываю возраст малой. Сходится же?
Блядь.
Я не знаю, что чувствовать первым: ярость, боль, восторг или жажду разнести всё нахуй.
Я заберу их. Сейчас. Прямо отсюда.
Делаю шаг. И сам себя торможу.
Смотрю на них. На кроху. На девчонку.
На картинку, которая не укладывается в голове. Не клеится. Не складывается в реальность.
Нихуя не понимаю.
Какого хера она сбежала?
Нахуя всё это? Зачем было исчезать? Прятаться? Исчезать из жизни, как будто её никогда не было?
Я не верю.
Она бы не ушла. Сука, мы же договорились.
Она обещала.
Да она, блядь, словами хуярит хуже, чем гантелей. И больнее. И метче.
И вдруг вот так? Уйти? Спрятаться? Исчезнуть?
Не верю.
И всё равно вижу.
В груди рвёт. Мышцы сокращаются. Дыхание срывается.
Или…
Или я окончательно ёбнулся? Поехал крышей? Всё, здравствуй, шизофрения?
Может, это всё глюк? Видение? Очередная подмена мозга, который три года варился в боли и вине?
– Видишь её? – цежу, стоя спиной к водиле. – Девчонку с ребёнком.
За спиной – тишина. Он, сука, до сих пор стоит, будто ждёт удара. Медленно, через пару секунд, отвечает:
– Да… – хрипит. – Вижу.
– Блондинка?
– Да… Вроде бы именно та, что я видел.
Я веду челюстью. Висок тянет. Скулы скрипят от сжатия.
Так. А теперь главное. Я поехал крышей – или нет?
Такое уже случалось. Я видел её в рестике, в аэропорту, на парковке.
Шёл за ней – а это не она. Слышал смех в толпе – а все молчали. Гром потом смотрел на меня, как на ебанутого.
И сейчас?
Я вешу на этой чертовой грани. Между «она жива» и «ты ёбнулся». И сам не знаю, куда больше тянет.
Достаю телефон. Пальцы сбиваются. Сердце долбит. Видеозвонок врубаю. Мне нужен, сука, трезвый взгляд.
Гром отвечает не сразу. На втором гудке. Экран моргает. Его хмурая и недовольная физиономия.
– Варис? – удивляется. – Чё такое?
– Ты её видишь?! – цежу, поднимаю телефон. — ВИДИШЬ, БЛЯДЬ?!
Тишина. Он морщится. Щурится. Потом вскидывает бровь. Медленно.
Я жду. Как на смертном приговоре. Каждый мускул в теле натянут.
– Варис, – вздыхает. – Я вижу только твою перекошенную рожу.
Смотрю на экран. Камера всё это время была на мне. На моём лице.
Сука.
Глубоко вдыхаю. Переворачиваю.