– Этот знак обозначает, что я магом
боевым право называться имею, – Пест указывает на татуировку с
буквой В. – Количество Йот в этом знаке обозначает ранг. Эта
отметка дает мне право называться магом боевым третьего ранга.
Пест вытягивает из-за пояса нож, который
полтора года назад выковал сам, когда учился кузнечному делу у
Дорожичей, и исполняет трюк, который когда-то показал его учитель и
наставник Ратмир.
Он с размаху вогнал нож в свою
собственную грудь слева. При этом он не прекращает и продолжает
говорить, как ни в чем не бывало.
– Маг боевой из меня вышел не ахти. Нет
во мне силы великой, ни одна стихия меня не приняла, а потому и
управлять стихиями искусно не дано мне. – Все мужики, что
находились в комнате, с открытым ртом наблюдают за единственной
капелькой крови, которая зависла на рукоятке ножа. Сам нож тем
временем едва заметно двигается, словно его кто-то тянет за
рукоять, стараясь вытащить. – Посему учитель мой меня вперед учил
жить и выживать, несмотря на ранения. Зело сложно то дело, но, как
видишь, старшой, выучился я тому. Да так, что ежели меня убить
решишь – без некромантии и магии черной никак. Гореть я уже горел,
топить меня уже топили, руки-ноги отрезали. Новые отращивал.
Речь Песта прерывает нож, который с
гулким стуком падает на пол. Староста проводит его взглядом,
сглатывает комок в горле и спрашивает:
– Это кто ж тебя сжечь пытался и
утопить?
– Так Ратмир, учитель мой, – хмыкает
Пест, явно что-то вспоминая. – Он не злой, но сам маг боевой.
Посему учеба у него зело злая. Спуску не давал и за уговорами или
руганью в карман не лез… за тумаками у него тоже дело не
вставало…
– Добре! – говорит огромный мужик,
сидящий за столом. – Ежели дело твое война, то без тумаков никуда!
Лучше от отца тумак, чем от вражины нож в брюхо!
Мужики нестройным хором гомонят,
подтверждая слова огромного мужика.
Пест тем временем продолжает ворожить.
Ничего сложного, только контроль. Он магией воздуха подбирает золу,
мелкие угольки из печи и заставляет их двигаться в виде длинной
полоски, которая, выбравшись из печи, устремляется к юному ведуну.
Она начинает вращаться у его ног, словно змея. При этом красные
угольки иногда потрескивают, словно невиданная змеюка из пепла и
угольков шипит и огрызается.
– Добро! – кивает староста, опасливо
поглядывая на «пепельную змеюку», и вновь спрашивает: – А второй
знак?