Через два часа в Палашу ду Катет,
который гудел точно растревоженный пчелиный улей, Луис Лопец
докладывал президенту:
- Выделенные полицейские силы
прочесали все дома, из которых, предположительно, мог быть
произведен выстрел. Но результат… – тут начальник охраны запнулся и
покаянно замолчал.
- Никакого? – иронично приподняв
левую бровь, поинтересовался Варгас. – Совсем?
- Были предварительно допрошены все,
кто мог стать свидетелем этого подлого покушения, но… – зачастил
было Лопец, но вдруг, резко сбавив тон, закончил: – Выявлены четыре
дома, в которых появлялись какие-то неизвестные люди, однако обыск
не дал результатов, могущих дать уверенность… то есть вот… не дал
и… а если это не дает…
- Лопец, а какие-нибудь другие слова,
кроме «дать», вы помните? Ну, хотя бы «взять», например.
- Ваше превосходительство, поймите:
полиция делает все возможное… Ваша охрана приведена в боевую
готовность…
- Это может обеспечить защиту от
следующего покушения?
- Теперь мы создадим вокруг вас, ваше
превосходительство, зону полного контроля, так что…
- Так что я не смогу общаться с
людьми иначе, как по телефону?
- Но соображения безопасности… –
жалобно пролепетал Лопец.
В этот момент кабинет взорвался
надрывным звоном телефона. Начальник столичной полиции доложил, что
президентский самолет оказался заминирован, а эксперты изучили
извлеченную из асфальта пулю крупного калибра:
- Обнаружена одна особенность, ваше
превосходительство! На брикете взрывчатке и на пуле обнаружены
буквы.
- Какие?
- Ola!
«Вот как? – мрачно подумал Варгас. –
Однако, какой оригинальный “привет”…»
… В сорока милях от бразильского
побережья покачивался на океанской зыби тяжелый крейсер «Гориция».
Из-за абсолютного, мертвого штиля находиться на корабле было
удивительно некомфортно: душно, влажно и жарко. Вахтенные,
обливаясь потом, напряженно всматривались в пустоту водной глади,
но что в пустоте можно разглядеть? Ничего.
Рядом с «Горицией» на плавучих якорях
стоял крейсер «Спартак», который вплоть до самого последнего
времени носил название «Больцано». С него тоже внимательно
оглядывали пустой горизонт. С тем же успехом…
Флаги висели тряпками, матросы бегали
значительно медленнее, чем этого требует военно-морской флот,
офицеры очумело смотрели в море, давясь сигаретным дымом, и все
пытались расстегнуть легкие тропические форменки. Начинался третий
день муторного ожидания. Причем цель этого стояния на месте,
по-видимому, известна только командирам кораблей. Если, конечно,
она и им известна.