Впрочем,
довольно скоро я получил ответ на оба вопроса. Прибывшие последними
драхты подтащили добычу к луже и проворно нырнули, уволакивая добро
на глубину. Людские трупы почему-то не взяли — бросили прямо на
тропе. Зато те драхты, что успели перекусить на поле боя,
одновременно изогнули спины и отрыгнули полупереваренные останки в
воду. Причем, судя по тому, что из их глоток фонтаном вылилась уже
знакомая мне бело-зеленая каша, над телами успела хорошенько
поработать кислота.
Пока я
гадал, что к чему, вода в луже заволновалась, забурлила, а та
салатовая штука на глубине вдруг шевельнулась, исторгнув из себя
огромный воздушный пузырь.
Когда он
вынырнул на поверхность, над болотом раздался гулкий хлопок, и у
меня аж дыхание перехватило от разлившейся в воздухе несусветной
вони. Господи… дезодорант бы сюда какой… или освежитель, хоть самый
дешевый… так же не только задохнуться, но и ослепнуть можно!
Понятно теперь, почему у драхтов нет ни глаз, ни носов!
В этот
самый момент один из брошенных на тропе трупов внезапно
шевельнулся.
Честное
слово, у меня мороз по коже продрал, когда у покрытого кровью,
слизью, землей и черт знает чем еще тела вдруг согнулась рука. На
мгновение я подумал — показалось. Потом решил, что это посмертный
рефлекс, потому что ауры у тела определенно не было. Наконец, когда
скрюченные пальцы отчетливо заскребли мох, а под доспехами
дернулась грудная клетка, я едва не решил, что драхты и впрямь
подсадили туда личинку «чужого»: без ауры оживший воин выглядел
жутко. Ровно до тех пор, пока из-под спутанных, почти полностью
закрывших лицо волос не раздался судорожный вздох, а следом за ним
не послышалось сдавленное:
— Да вашу ж
чешуйчатую мать… Чтоб вы сдохли, уроды вонючие!
Я во все
глаза уставился на вяло шевельнувшегося воина: кольчуга на груди
разодрана, ноги в крови и наверняка сломаны, одна рука повисла
плетью, но… черт возьми! Он и впрямь оказался
живым!
Метнувшись
взглядом в сторону лужи, куда успела нырнуть добрая треть драхтов,
я плавным движением опустился на корточки, после чего подполз к
раненому и, ладонью закрыв чужаку рот, велел:
—
Замри.
На меня
из-под грязных волос с диковатым выражением уставился карий глаз.
Самый обычный, человеческий, несмотря на отсутствие ауры. Мельком
коснувшись незнакомца, я на пробу вытянул из него капельку энергии,
но тут же убедился: действительно обычный смертный. Даже не маг.
Тем более не дарру, как я едва не решил поначалу.